Возвращение в Сонору

С тех пор я и стала каждое утро делать два сэндвича — себе и Дону. Зерновой хлеб, несколько кружков маринованного огурчика, щедрый ломоть домашней буженины в хорошие дни или кусок ливерной колбасы в безденежье, и мой фирменный соус из зеленых слив. На этом вполне можно было прожить до вечера.

А потом, даже не выпрямившись, я оттолкнулась ногами от земли и почти в то же мгновение уцепилась руками за чугунную решетку балкончика, неизвестно, каким чудом уцелевшего на гладкой стене среди заложенных кирпичом оконных проемов. Пальцы уверенно находили щели в старой кирпичной кладке, и я в очередной раз порадовалась, что не поскупилась и купила в лавочке старого кицунэ Ямагито Торо ниндзя шуз на добротной каучуковой подошве.

Раз — перебросить тело через парапет. Два — разбежаться и перелететь на соседнюю крышу. Три, спрыгнуть на два этажа вниз и по кровле надземного перехода перебраться на другую сторону улицы.

Карту, где были указаны маячки, оставленные командой Фукана, я помнила наизусть. Если они рассчитывали, что я сдамся на таком простом маршруте, то сильно ошибались. А вот, чтобы собрать мои следы, им придется сильно попотеть. Пусть постараются, если хотят получить главный приз.

Участие в паркуре за деньги? Да еще и с тотализатором? Я не была таким чистоплюем, как красавчики из Старого Света. Зато смогла оплатить учебу Анны. Теперь моя сестра была бакалавром моды, а мама больше не мыла полы в чужих домах, а жила в своем собственном. Кредит за него я собиралась погасить через год-полтора.

* * *

— Фукан еще не заходил?

— Это восемь-то утра? — Удивился Энрике.

Сам-то он, похоже, в «Мескалито» дневал и ночевал. Вот почему, ставки на паркур, футбол и регби принимались здесь в любое время суток.

— Ну, передавай ему привет.

Я высыпала из кармана горсть маячков, ровно десять штук. Энрике, довольно сопя, принялся размещать их на карте Харлема у себя за спиной.

Большая чашка кофе с молоком, потом поднять железную решетку над входом в мой тату-салон, перед которым меня уже ждали два клиента — один со сломанным носом и заплывшим глазом («Лина, сделай так, чтобы мама не очень испугалась»), второй с заказом наочередную татушку («заговор от дурного глаза. Вот здесь, между разбитым сердцем и голой бабой»). Потом быстрая уборка: — выкинуть измаранные кровью салфетки, протереть все рабочие поверхности — и снова работа.

Очнулась я только часа в два, когда рука Квентина поставила передо мной большой стакан латте.

— Хорош вкалывать. Сделай перерыв.

Я с наслаждением сделала первый глоток. Мокко с горячим молоком. Все, как я люблю.

Сам Квентин набулькал себе что-то прозрачное из фляжки. Я потянула носом.

— Текила?

— Точ-чно. — Кажется, он успел приложиться еще по пути ко мне.

— По какому поводу?

Рыжий опрокинул в себя рюмку и болезненно сморщился:

— Представляешь, умер Чак Берри. — Я вовремя прикусила язык, чтобы не спросить, а кто это такой. — Нет, ты только вдумайся! Реально, на том свете хороших музыкантов сейчас больше, чем на этом.

Квентин горевал так искренне, что я тоже потянулась к фляжке и сделала внушительный глоток:

— Земля ему пухом.

Кевин покивал и поддержал мой тост. А затем сменил тему.

— Вот скажи мне, что ты тут все сидишь с утра до вечера? — Он пронзил меня слегка затуманенным от алкоголя взглядом.

Я пожала плечами:

— Работы полно.

— Работы полно, — повторил он и простучал пальцем по столу. — А молодость-то проходит.

Ыыыы! Квентин оседлал любимого верблюда.

— Ну и что?

— А у тебя даже парня нет.

— Отстань. Это не твое дело. У тебя у самого нет постоянной девушки. Однодневками пребиваешься.

— Так я же музыкант! — У Квентина на все был ответ. — Сегодня здесь, завтра там. Послезавтра уже в Лиме. Нет, больше трех раз я с девушками не встречаюсь. А то еще подружимся… — Он безнадежно махнул рукой.

А я фыркнула. Знаю я вашу дружбу. А эта рыжая пиявка не собиралась отставать:

— А на дворе, между прочим, весна. Ты хоть заметила?

Я перевела взгляд за окно, где среди бетона и асфальта не колосилось ни кустика ни деревца. Неужели весна? А, точно. На Центральный парк словно опустилась зеленая дымка, внезапно исчезли бегуны в длинных штанах, зато по дорожкам вокруг озера уже неделю снуют мужики в шортах и с бородатыми ногами. А еще вчера в окно салона постучался и, солидно гудя, вошел мохнатый шмель.

Вот и еще одна весна.

* * *

Любовь, не покидай меня, не уходи.
Пускай слова сожгут язык и губы,
Я должен их тебе произнести.
Любовь, не покидай меня, не уходи

Улыбаясь, я посмотрела в зал — я просто не могла не улыбаться, когда пела SayadeAmor — и мои губы окаменели в бессмысленном оскале. На меня из угла зала своими мертвыми желтыми глазами пялился Джокер ван Хорн.

Кажется, он еще больше вырос, хотя и десять лет назад был высоким парнем. И по старой привычке вытягивал ноги в проход. Конечно, наследнику ван Хорнов всегда было наплевать на чьи-либо удобства, кроме собственных.