Возвращение в строй

Москва зимы 1941 года. Северов в прошлой жизни не раз бывал в столице, но все больше по служебным делам. И как коренной ленинградец, ее недолюбливал. Теперь же он ощущал волнение, шагая по таким знакомым и, одновременно, совсем другим улицам. Ей тогда ничего не угрожало, враг спокойно сидел за океаном и наблюдал, как собственные граждане в погоне за сиюминутной выгодой уничтожают свою страну. Но сейчас враг был в двух сотнях километров от города, и положение оставалось сложным. Немцы всегда рвались к столице государства, захват которой ранее всегда приводил к капитуляции противника, и, хотя остановить их получилось, все понимали, что опасность не миновала, враг еще очень силен и до победы еще очень и очень далеко. Напряжение, казалось, висело в воздухе. По улицам ходили патрули. Летчики уже несколько раз предъявляли свои документы. Немногочисленные прохожие уважительно рассматривали трех мужчин в хорошо подогнанных шинелях, затянутых в портупеи, в начищенных сапогах.

Авиаторы шагали по Арбату в сторону центра города. Выросший в Приморье Ковчин в Москве бывал в столице всего несколько раз, да и то, как правило, проездом и теперь с интересом осматривался по сторонам. А вот коренной москвич Баранов помрачнел. Он любил этот город, хотя и проводил больше времени, мотаясь по всему Союзу. Он любил гулять по этим улицам и скверам, любоваться видом с Воробьевых гор, смотреть на небо с балкона своей квартиры. А теперь это был город, который подготовился к встрече врага, к боям на своих улицах. Иван Кузьмич был неисправимым романтиком. Поэтому он стал пилотом, поэтому отказывался от начальственных должностей. Это означало бы, что он перестанет летать, а это было выше его сил. В душе он остался все тем же романтичным юношей, каким был двадцать лет назад. Сейчас он поймал себя на мысли, что изменился не только облик города. Изменились и люди, они стали другими. Их намного меньше, чем в мирное время. Некоторые были встревожены и испуганы, некоторые мрачны и полны решимости. Но каждый из них своим взглядом словно задавал ему вопрос – а что сделал ты, чтобы не пустить врага к своей любимой Москве?

- Сюда, - буркнул Баранов и свернул во двор.

В квартире у Ивана Кузьмича было чисто, соседка убирала раз в неделю, но видно сразу – квартира холостяцкая. Это Северов, как холостяк со стажем из прошлой жизни, определил сразу.

- Ну, располагайтесь, друзья. Но обедать мы будем в одном замечательном месте, надеюсь, там все осталось по-прежнему.

В кабинете на полу лежала хорошо выделанная шкура белого медведя, на стене висело несколько рогов и шкуры тигра и бурого медведя. А также фотографии, которые Ковчин и Северов принялись рассматривать. Хозяин, покопавшись в ящике стола, достал коробку, как оказалось, с табаком. Баранов и Ковчин набили трубки и с удовольствием закурили. По кабинету поплыл запах табака и вишни.

- Остатки былой роскоши, - с удовольствием затягиваясь, сказал Иван Кузьмич. – А все, что вы здесь видите, добыл я сам.

До полудня они рассматривали фотографии и слушали истории хозяина квартиры, Ковчин тоже немало полетал по стране, в основном Дальний Восток и восточная Сибирь. Это было увлекательно, Баранов немного оттаял, настроение заметно улучшилось.

Затем они пошли в то самое замечательное место, про которое говорил Иван Кузьмич. Вел он их какими-то дворами и переулками, названия которых ничего не говорили Северову, который в Москве почти не ориентировался. Это оказался ресторан, небольшой, но очень уютный. Официант, поздоровавшись с Иваном Кузьмичем как со старым знакомым, извинился за невеликий ассортимент, но обед превзошел все ожидания. Мясная солянка, жареная картошка, селедочка с луком, мясо с пряным соусом, хрустящие маринованные огурчики. Баранов с Ковчиным позволили себе ровно по три небольшие рюмки водки, Северов от алкоголя отказался, предпочел «Нарзан».

- А ты что, совсем в рот не берешь? – спросил Ковчин, с удовольствием хрустя огурчиком после первой рюмки.

- Совсем, - просто ответил Олег, - а иначе в такой компании ни за что бы не отказался.

- Правильно, наверное, но мы с Ваней еще маленько выпьем.

Они выпили, Ковчин немного помолчал и задумчиво произнес:

- Ты, вроде, говорил, что тебя три раза сбивали. Каково это, по вражеским тылам пробираться?

- Сергей Иванович, тут как повезет. А вообще, некоторым вещам учить бы надо. Как ориентироваться на местности, что нужно делать, а чего нельзя. Да и знание языка не помешает. Я вот учил, так что пришлось с юберменшами пообщаться.

- С кем? – удивился Баранов.

- С юберменшами, ну, расой господ, хозяевами. А мы унтерменши, недочеловеки значит.

- Хорошо тебя учили, да и не без пользы, - задумчиво сказал Баранов. – Послушаешь, как другие по вражеским тылам мыкаются… А сколько не вышло…

- Мы с моим прежним комэском хотели программу составить, что-то вроде курса выживания на вражеской территории. Не успели, меня сбили, его арестовали.

- А что он сделал? – осторожно поинтересовался Ковчин.