Возвращение в Терпилов

Но не успел я поделиться с Сашей этими соображениями как он, резко вдавив педаль тормоза, энергично крутанул баранку налево. Съехав с шоссе, машина резво устремилась по узкой бетонке.

– Я знаю куда он рванул, – ответил парень на мой немой вопрос. – Вон, смотрите! – выкинул он руку в указательном жесте.

«Апрелевка», – прочёл я на припорошенном снегом дорожном знаке. И через секунду убедился, что Саша не ошибся – на дороге перед нами действительно просматривались свежие следы шин. Но зачем Францеву понадобилось ехать к вилле Пахомова?

Впрочем, долго размышлять было некогда – достав телефон, я набрал номер Ястребцова и, вкратце объяснив ситуацию, попросил прислать подмогу. Может быть, предложил я, на помощь нам придут полицейские, дежурящие в особняке? Но тут Николай разочаровал: следственные действия окончились и полицейскую охрану несколько дней назад сняли…

– Я туда наряд пошлю и сам скоро подъеду, – поспешил успокоить он.

Перед нами замелькали уже знакомые по предыдущей поездке занесённые снегом пашни, перелески и холмы. Вдали показались мавринские избы, но внедорожник, взяв от основной дороги влево, обогнул берёзовый лесок, миновал какие-то прогнившие и развалившиеся сараи и уверенно покатил по берегу озера. Водителю, вероятно, была хорошо знакома дорога: он аккуратно огибал иные, казавшиеся безобидными участки, и уверенно давил на газ, въезжая на внешне опасные, изрытые буграми склоны. На выпавшем снегу следы «Мерседеса» хорошо просматривались, и мы ехали за ним колесо в колесо. Наконец вдали блеснули кладбищенские кресты, над которыми, полускрытая метелью, тяжело нависала серая громада пахомовского особняка.

Никогда это зрелище не казалось мне столь тягостным и отталкивающим! Перед внутренним взором вдруг промелькнуло всё – сцена с избитой ночной бабочкой, о которой я читал в поезде по дороге в Терпилов, жуткая история, рассказанная мавринским священником, наконец, сам монструозный владелец виллы, на фотографии из уголовного дела бездвижно лежащий с разбитой головой. Во всём этом интуитивно чувствовалось что-то глубоко личное, неприятно скребущее в душе. И, задумавшись, я понял, что именно. Этот особняк словно символизировал собой сами девяностые с их культом разнузданной силы, с их безвкусно-кричащей роскошью, ради которой так легко приносились в жертву человеческие жизни, с их мрачными тайнами и животным эгоизмом, по сей день ядовитым жёлтым туманом обволакивающим страну…

«Мерседес» нырнул в сосновый лесок и стало окончательно ясно, что водителю хорошо известна местность. Не изучив её основательно, даже предположить существование этой тропки было бы нельзя – до того она оказалась узка и неприметна. Мы помчались следом, гремя слабенькой подвеской по частым корням и каждую минуту рискуя слететь с пути и на полном ходу врезаться в деревья. Миновав рощу, машина преступника снова вышла на ровную дорогу и значительно ускорилась.

Однако, на расчищенной площадке у ограды мавринского кладбища она остановилась. Мы с тревогой наблюдали за тем, как из машины вышли двое – мужчина и упирающаяся девушка. Он силой поволок её за собой к кладбищу. Ещё секунда, и они скрылись из виду. Бросив автомобиль, мы кинулись в погоню. Следы вели к одной из могильных плит, как саваном укрытой пушистым снежным покровом. Но тут они и исчезали.

Ясно, что здесь надо было искать ход, ведущий под землю. Видимо, заканчивался он где-то в особняке. Вот она – разгадка гибели Пахомова! – мелькнуло у меня. Втроём мы попытались поднять плиту, но безуспешно – тяжёлый мрамор не поддавался даже совместным нашим усилиям. Очевидно, поблизости располагается механизм, отпирающий секретный ход, и пока я пристально осматривал плиту, Саша с Иннокентием лихорадочно метались вокруг, отыскивая заветную кнопку.

И вдруг раздался взрыв. Никогда я не видел ничего подобного! Земля под нами содрогнулась, и через секунду в небо над особняком взметнулись тысячи огненных струй. В протяжном гуле смешалось всё – грохот падающих камней, бессильно-тонкий треск стекла и рёв огня над поднявшимся пожаром. Ударной волной, пришедшей откуда-то снизу, нас сбило с ног. Встав, я как зачарованный уставился на густой дым, обволакивающий терпиловский особняк. С минуту не было видно ничего, кроме чёрной волнующейся стены, из-за которой резко пробивались языки пламени. Но усилившийся снежный ветер быстро делал своё дело, пелена спадала и перед нами, словно за отодвигавшейся театральной кулисой, постепенно представала картина происшедшего.