Возвышение Коли Ноликова

— Скоро будут выборы. Правда еще непонятно куда, но известно как. Будет новая методика. Каждому избирателю предоставят именную мензурку, куда надо будет плюнуть, а после отдать эту вашу, в прямом смысле плоть от плоти, в комиссию для подсчета голосов. Так вот, у нас есть способ менять состав слюны. Особый напиток, составленный нашими учеными. До принятия напитка — один состав слюны. После принятия — другой. Чувствуете, чем это пахнет?

— Победой наших сил на выборах! — Женя поднял перед собой кулаки.

— Правильно.

А когда уходил, напоследок сказал задумчиво:

— Может и исполнится пророчество… Ангелы приведут самодержца, и тот железной хваткой возьмет всю власть.

Глава 10, Праздник весны

1

Все готовились весну встречать. Ждали Праздника весны. Газеты сказали, что он будет в середине мая. Готовились к делу салютами. Каждый вечер салюты. К Вале повадился Иван Потихонов, обещая в будущем шашлык.

Потихонов появился в ее жизни в середине марта, подкатив к калитке на детском электромобиле. И стал бибикать. Потихонов жил в Клоповном — старом, мрачном районе Княжих Бар, тянущемся вдоль черного замусоренного озера.

— Проехал я нелегкий путь! — сказал так Вале Потихонов. Потихонова подослал вместо себя Иван, брат Жени-одногруппницы. Он хотел сам девушку в кино пригласить да застеснялся. Потихонову было тридцать лет. Ваню он знал по сходству интересов — оба искали на свалках старые гитары, чинили их и продавали на местном блошином рынке. Впервые они вообще подрались. Гора всякого хлама, на ее вершине торчит гитара, Ваня и Потихонов карабкаются — кто быстрее? Хватаются за гриф одновременно. Катятся вниз, тузят друг друга кулаками, пинаются. Потом решили, что выгоднее сотрудничать. И закрепили дружбу игрой — кто дальше плюнет. А потом Ваня предложил — а кто выше плюнет? Плюнул и не убёг.

И вот Потихонов подъехал к Валиному дому. Та вышла из калитки, спрашивает:

— Вы кто?

— Мастер Запяткин! — это была коронная шутка.

— Не понимаю.

— Прошу садиться, поедемте в кино. Знаете Ваню, талантливого музыканта? Это мой друг. Он сегодня очень занят, так вот я вместо него. И скажу вам откровенно… — Потихонов весь подался вперед, — Я этому очень рад.

Положил руку себе на грудь, чуть поклонился. Был он потный, с залысинами, в светлой с расстегнутым воротом рубахе. Вале делать было нечего, решила в кино сходить, раз приглашают. Попросила подождать: "Я на пять минут!" и скрылась. А Потихонов услышал в саду птичку, резко нагнулся, камень с земли поднял и кинул. Замолк свист переливчатый.

Вернулась Валя.

— Ну, поехали! — сказал Потихонов. Он ехал, а Валя шла рядом. Потихонов пел:

— Еду-еду, как на самосвале. Мужики-грузовики! Кровь моя бензин, — и смеялся, запрокидывая голову.

Так они добрались до кинотеатра "Заря", стоящего на отшибе, рядом с частным сектором, где Валя жила. Поставив свой электромобиль напротив здания, Потихонов забил по клаксону:

— Парковка! Где парковка?

Улица была пуста, только воробьи клевали пыль, да мерно качались сухие еще заросли акаций по обе стороны кинотеатра. Ни одного прохожего. На большой двери храма муз, за стеклянным окошком, висела табличка, гласящая, что сегодня — санитарный день. Потихонов подошел, взялся за ручку, стал ее дергать, сам бешено трясти головой, гундосить непонятное. Затем повернулся к Вале, подмигнул:

— Всё ясно. Сеанс только для взрослых. Вход с обратной стороны. Пошли.

И потащил ее за руку. У кинотеатра сбоку была еще одна дверь, поменьше, обычно через нее люди выходили из зала. Между стеной и акациями, нависавшими над оградой, и зеленой лавкой с облупившейся краской, образовался коридорчик. В конце его была дверь. Не дошли туда — Потихонов вдруг Валю отпустил, схватился за уши, присел и на полусогнутых доковылял к заборчику. Сжал его рукой так, что костяшки пальцев белизной налились.

— Что случилось? — Валя шла рядом и спрашивала.

— Инфразвук! Невидимый убийца. Ааах.

Совсем скорчился.

Потихонов приезжал к Вале в любое время, поэтому она не всегда успевала спрятаться. Накануне мая он потирал руки и уголком рта втягивал слюну, рассказывая, что мясо на шашлыки-то он достанет. На крайний случай, у него знакомые в анатомичках. Двадцать девятого бросил в форточку свернутую в трубку записку, перевязанную шпагатом с камнем. Было написано: "Готовься к первому! Заеду с утречка!".

Валя спешно начала придумывать, куда утром можно обоснованно исчезнуть. Допустим, бабушка может сказать Потихонову, когда тот приедет:

— Она в колодец упала.

Был у них во дворе колодец, лет пятьдесят назад. Потом, когда водную колонку на улице поставили, колодец наполовину засыпали, и теперь там лежало наваленное барахло — ржавые чайники, утюги, всякие доски.

Или бабушка сообщит:

— А Валя уехала!

— Куда?

— На Кудыкину гору!

— Это где?

— У тебя на бороде!

И за нос его. Шмик-шмик.

— Ну что я ему скажу? — спрашивала Кульбинична.

— Да что-нибудь.

— Ну скажи, что?

— Я умерла, уехала, к чертям провалилась, что угодно.

— Ну, внучка, ты заставляешь меня врать. Скажи ему всё сама, что, язык отсохнет?

— Я не могу.

— Почему?