Воззвание к жизни

Преодоление разрыва между интеллектуальной и физической деятельностью. Каждому и каждой знакомо постоянное подчинение той власти, что разум упорно распространяет над телом и его импульсами. Это обременяющее нас разделение ума и тела и есть подлинная причина вечной боли и страдания. Плоть заклеймена знаком иерархии, отделяющей вельмож и священников от рабов, обречённых на вечное служение. С момента появления первых патриархальных поселений человек подвергся полному внутреннему переустройству (о выстраивании этой геометрической схемы реальности ещё нужно будет сказать отдельно). Мы всюду носим Государство внутри себя, и его тирания беспрестанно возбуждает обречённые на провал волны протеста. Райх¹⁶ видел панцирь характера как оборонительную крепость ума, пытающегося совладать с вихрем эмоций, упорядочить и подавить хаос чувственных импульсов.

Культура – это продукт разума, оторванная от всего живого мысль, голая идеология. Потребовалось зрелище крушения больших политических систем: либерализма, социализма, коммунизма, фашизма, национализма (всё чаще выставляемых на торговые полки с приставкой «нео-») – чтобы понять, что бессмысленное бормотание наших знаний – это голос искажённого, извращённого, лишённого контакта с жизнью мира.

Именно культура заставляет нас верить в то, что полноправный человек – это интеллектуал, напоказ блещущий своей эрудицией и способностью мыслить, выставляющий себя хранителем знания в противоположность рабочему, воспринимаемому как обыкновенный раб, невежда, безграмотный, просто животное в униформе или без неё.

Идеология – это ложь расколотой мысли. Маркс изобличает идеологию в своих «Экономическо-философских рукописях 1844 года», в то время как Фурье разрабатывает план общества, строящегося на жизненной гармонии и де факто отменяющего разрыв человека с самим собой и с миром. Прошло чуть больше века, и очевидным стал факт того, что раскол, зияющая пропасть между оторванным от жизни мышлением и насущным опытом каждодневного выживания невыносим, он подобен влиянию психотропных веществ, лишь на короткий миг заглушающих тревогу, неизбежно обостряющуюся вновь. Рыночная цивилизация достигла такого уровня вредоносности, что любое действие, приближающее её крушение, является благотворным по определению, превращается в акт поэзии.

Творчество и пробуждаемая им чувственность ума позволяют нам обойти разделение интеллектуальной и физической деятельности, на которое нас обрекает пресвятая эффективность труда. Интеллектуализм и антиинтеллектуализм, поднимающие на смех «сумасшедших» и «ненормальных», заточены в той же тюремной яме, что и рвущие друг друга зубами и совокупляющиеся противопоставления.

Построение самоуправляемого общества – это применяемая на опыте истинная идея, исключающая вторжение ложных мнений мира угнетения.

Создание культа интеллектуала так же ошибочно, как и бездумное прославление пролетария. Как можно восхвалять фактор отчуждения, против которого ведётся освободительная борьба? С гордостью заявлять о призвании или роли интеллектуала не только глупо, но и опасно: мы недостаточно осмотрительны в отношении возможного неожиданного эффекта таких утверждений. Доверить разуму роль управления телом – значит лишь пережёвывать отрыжку устаревшей догмы превосходства духа над материей. Превращая своё тело в орудие работы, человек становится хищником – эта тревожная тенденция затрагивает многие либертарные сообщества, где практики освобождения вступают в сговор с устаревшими методами большевизма.

Исходящая от интеллектуальности опасность кроется в неотделимой от неё жажде власти. Интеллектуал неизбежно превращается в носителя авторитета. Он властвует над неоформленной материей, обтачивает её, не стараясь усовершенствовать. Внимательный, даже почтительный в обращении с ней, он не позволит поколебаться иерархии, обеспечивающей превосходство интеллектуальной работы над физическим трудом. Интеллектуал способен лишь организовывать материю, но у него нет ни чутья, ни таланта, чтобы привести её в гармонию.

Силы гражданской самообороны. Рожава. 2020