Воззвание к жизни

Разве не заслуживает особого внимания тот факт, что современный феминизм (по меньшей мере, в его интеллектуальном западном варианте) чаще всего поднимает на щит идеи освобождения лишь ради создания трибуны, с которой женщины могут хвалиться долгожданным получением наиболее презренных мужских преимуществ? Таких преимуществ, как право занимать политические посты, управлять предприятиями, служить в армии и полиции, словом, подниматься всё выше по карьерной лестнице, опускаясь всё ниже в трущобы бесчеловечности.

Стремление к закреплённым за мужчинами отчуждающим благам приобретает ещё более разрушительный и извращённый характер, если учесть, что рука об руку с ним ведётся борьба против жестокости, изнасилований и унижения. На этом же поле разворачивается кампания поддержки иранок, рожавских воительниц¹⁹, тысяч принудительно выданных замуж женщин, попавших в домашнее и сексуальное рабство, униженных патриархальным режимом, свирепствующим в мире.

Хавьер де Рыба. Постер «Рожавская революция»

Антагонистическая и одновременно вступающая в сговор пара «феминизм – маскулизм» вписывается в ряд экзистенциальных идеологий, строящихся на расколотом мышлении, спектакле и искажении жизни. Феминизм, нацеленный на мужские права, порождён одним из кульбитов радикализма – искажённой формы радикальности.

Линия отстаивания женских прав во Франции прослеживается от куртуазных течений XII и XIII веков до множившихся в период Великой французской революции идей, проходя сквозь период Ренессанса, в который многие мыслители-гуманисты (к примеру, Гийом Постель²⁰ или Монтень) писали о важной роли женщины. Гильотинированная Робеспьером Олимпия де 1уж²¹ и доведённая до самоубийства непониманием и презрением со стороны современников Клэр Демар²² пытались пробудить человеческое сознание и заслуживают гораздо большего, чем места в светском пантеоне феминизма.

Быть человеком – значит отказаться от любой формы власти. Свобода несовместима ни с патриархатом, ни с матриархатом, способным лишь заменить один вид тирании другим.

Возобновлённый союз со всем живым способен вернуть женщине то достойное положение, которым она, вероятно, обладала до установления патриархата и в период крито-микенской цивилизации. Это высокое положение женщины, следы которого мы можем наблюдать в оказываемых ей галантных знаках внимания, не основано на власти – оно акратично. Её сила – в умении откликаться на зов мира. Женщина тесно связана с природой не только естественной тягой к удовольствию, но и чувственным интеллектом, который редко оказывается доступен самцу, закованному цепями интеллектуальности, унаследованной от векового деспотизма.

Заговорщическое и антагонистическое противопоставление мужчины и женщины создано искусственно. Оно – порождение сознания, погружённого в отчуждение и дуализм. В своей индивидуальности женщины наделены чертами мужского, а мужчины – женского. Противостоя антифизису, заточающему мужчин и женщин в противоположных и соподчинённых ролях подавляющего и подчиняющейся, многообразие женского и мужского составляет широкое поле представленных жизнью вариантов, которые каждый и каждая свободны сочетать по своему вкусу.

Воинственные протесты, направленные против мизогинии, гомофобии, ксенофобии, эксклюзии и коммунитаризма, обладают этической ценностью, но неизбежно теряют её из-за своей зрелищности. Ведь театру старого мира ничего не стоит скрыть смысл за сценой конфликта. Государству и деловым мафиози отлично известен обезболивающий эффект публичных споров: они облегчают страдания, не излечивая от порождающей их болезни.

Наша борьба так и будет вязнуть в спектакле жизни, если мы не вернёмся к основам, к опоре на прожитый опыт, придающий сопротивлению общий для всех освободительных движений смысл. Центром и отправной точкой борьбы является беспрерывно развивающийся человек. Человек – это единственная ценная идентичность.

Призывы к справедливости, достоинству и равенству несовершенны по своей природе: их производит неотделимая от рынка система обмена. Торговля пытается убедить нас в честности и справедливости цены. «Каждый получит причитающееся в обмен на деньги», – так устанавливается равновесие между меновой и потребительной стоимостью. В повседневности самоуправления не найдётся места этому правосудию, справедливости и притязаниям. Мы желаем разрушить рынок, уничтожить порождённые им права и обязанности, расторгнуть общественный контракт, опирающийся на спрос и предложение. Поэзия жизни положит конец чувству вины и страха, упрёкам и эмоциональному шантажу психодрам, которыми забито унылое пространство существования.

Восстание жизни, самооборона свободных земель

Ни гнева, ни смирения. Не стоит ожидать, что самодовольное Государство и алчные транснациональные компании с пониманием отнесутся к нашему желанию создавать и расширять сообщества, враждебные по отношению к любому виду власти (к примеру, к власти расхитителей природных богатств).