«Вперед, Котенок!» и другие... Сказки для театра

Марабу. Вы что? Оно не снаряд, оно яйцо. Я его давно снес и уже немного высидел…

Слышно, как по скорлупе яйца кто-то стучит.

Марабу. Посижу еще… (Садится на яйцо.) Посидим все на дорогу! Помолчим! Тс-с! О!..

Неожиданно из-под Марабу выскакивает Птенец и начинает бегать по сцене.

Марабу. Такой! Такой! Вот какой я был раньше! Сынок!

Птенец. Ой, кто это такой страшный?

Марабу. Даже сын отрекся!

Близнецы. Так кто же ты ему? Мама или все-таки папа?

Марабу. У нас ведь тоже экономят… В общем, я ему… мапа!

Внезапно налетает ветер, грохочет гром, начинается дождь.

Марабу. Опять стреляют! (Закрывает голову и скрывается в зарослях.)

Все (хором). Это гром, Марабу!

Марабу. А почему мокро?

Все (хором). Это дождь, Марабу!

Марабу. Что такое дождь? (Появляется, белый: дождь смыл с него всю краску.)

Все (хором). Опусти крылья, Марабу!

Марабу. Хорошо. Крылья я опущу. Но глаза все-таки пока не открою.

Все (хором). Посмотри на себя, Марабу!

Марабу (открывает глаза и оглядывает себя). Такой! Честное слово, такой! Сынок!

Птенец. Мапа!

Марабу (поет).

Зовут меня Марабу.
Я птица.
(Надеюсь, это теперь понятно.)
Я весел, доволен,
И чрезвычайно красив.
Окончательно перекрашен.
(К этому нужно еще привыкнуть.)
Зовут меня Марабу.
Я счастлив.
(Это, надеюсь, заметно.)
Песен я петь не умею,
Но очень, очень хочу
Славу пропеть дождю.
(Большое, большое ему спасибо!)

Первый солдат (доставая спрятанное яйцо, Близнецам). Возьмите эти чудесные семена…

Второй солдат (доставая второе яйцо). Отвезите их домой, посадите в землю…

Первый солдат. Поливайте…

Второй солдат. Ухаживайте…

Солдаты (хором). Пусть у вас вырастет такой же прекрасный сад!

Первый солдат. А вот и деньги пригодились…

Второй солдат. Мы из них свернем кулечки…

Солдаты (хором). Для цветов вашим друзьям. Возьмите!

Орел. Берите-берите, ничего не оставляйте! У нас тут в соседнем павильоне «Хованщину» Мусоргского репетировали, массовки нагнали — страсть! Так такая «хованщина» по всей студии началась, до сих пор опомниться не можем! (Поясняет.) «Хованщина» — это когда тянут реквизит, чтобы потом сховать.

Близнецы. До свиданья! Прилетайте к нам в гости!

Марабу. Прилетим! Но сначала нам нужно научиться летать!

Птенец. Это ведь так просто!

Близнецы (поют).

Мы с тобой летим далеко,
Быстро крутится земля.
Не забудь, что ты не Леха,
Помни, не Серега я!

На зрительный зал сыплются цветы.

Картина седьмая

Появляется Редактор.

Редактор (взмахом руки предупреждает возможные аплодисменты, достает список представленных к награде, вписывает: «Редактор», вешает на грудь медаль.) Черная неблагодарность! Столько лет сидел, стольких обманул, опутал, оплел, обвел вокруг пальца… Из сценариев, которые испортил, можно было бы навалить целую гору! За границей бывал. От каждой чужой удачи отгрызал кусочек личного блага. Кланялся так низко, что однажды принес домой в усах два репья.[1] Собачья должность! Не нужен больше. Время, говорят, ваше кончилось. Все. Не будет теперь у нас ни Главных, ни Самых Главных, ни Самых-Самых-Самых… Право совещательного голоса, однако, мы тебе за верную службу оставим: идет на улице дождь или нет? Раскрыть ли зонтик или так пойти, с нераскрытым? А ведь бывало, как Данко, буквально с сердцем наперевес: «За мной! Вперед!» Бессердечный, говорят, ведет безмозглых!!![2] А письма трудящихся? (Показывает ворох писем.) От доярки, от полярки, от шоферки, от шахтерки… Спасибо, очень рады, от всей души, гневно клеймим и так далее… Так нет же — сам себе, говорят, написал! И наградили… Не лампасами маршала — галунами швейцара! (После драматической паузы.) Пойти, что ли, открыть дверь и постоять рядом… Чего изволите? (Сгибается в пояснице, стоит с медалью в позе, в которой и должен стоять от рождения.)