Вперед, русичи!

Амельян сразу растворился в гуще работающих, крикнув Павлу: «Давай к лодкам, на том берегу встретимся!» И тот, послушав его совета, положил на колени магнитофон и занял место в одной из лодок, готовившихся к отплытию. Никто даже не поинтересовался, кто он таков и по какому праву занял место. Ни документов, ни билетов не спрашивали. Раз сел, значит, надо, значит, с караваном идешь. Баловством здесь не занимались. И вот эта немногословная, без излишней суеты, деловитость работающих мужиков, когда каждый четко знал, чем ему заниматься, очень нравилась Павлу. Дело спорилось. И не успело взойти солнце, как караван тронулся в путь. Ефим, как и обещал, нашел его и показал ему на телегу, где уже лежало бережно укрытое кресло. Но караван двигался медленно, и Пашка предпочитал идти пешком. Сосновый бор, лентой протянувшийся вдоль левого берега реки, оказался нешироким, и совсем скоро, миновав его, вышли на слегка холмистую равнину. Далеко впереди, нисколько не приближаясь, по-прежнему виднелись горы, а справа протекала совсем другая, быстрая, с мутными глинистыми водами река.

«Катунь», – услышал Павел и вспомнил, что Бийск находится как раз в том месте, где сливаются вместе Бия и Катунь и берет свое начало великая сибирская река Обь. Мать с отцом с восторгом рассказывали, как на протяжении нескольких километров от места слияния, еще не смешав голубые воды Бии и желтоватые Катуни, протекает двухцветная Обь. Лишь дальше, перемешавшись, река приобретает однородный обский цвет.

В караване Павел заметил одного довольно странного человека. Он его мысленно сразу же окрестил «доктор Паганель», вспомнив книгу Жюля Верна «Дети капитана Гранта». Очень тот напоминал этого книжного героя. Такой же длинный, нескладный, но, что самое интересное, с таким же, как у Паганеля, сачком для ловли бабочек.

С самого начала он возбужденно носился то вдоль обоза, то углублялся в бор, то неожиданно появлялся из него, радостно что-то разглядывая. Мужики не обращали на него внимания, лишь изредка бросая любопытные взгляды на очередные чудачества, прятали в бороде сочувственные улыбки. Для них он явно был человеком не в своем уме. А он, не замечая никого и, кажется, не ведая усталости, продолжал носиться по лесу с большой, перекинутой через плечо сумкой, куда аккуратно, любовно складывал свои находки.

Вскоре Павлу довелось познакомиться с ним поближе. На сей раз Паганель появился из-под обрывистого берега Катуни, немного впереди телеги, рядом с которой шел паренек. Что-то опять раздобыв, он растерянно закружился на месте, в одной руке держа находку, в другой сачок. Не решаясь опуститься в высокую траву, он явно искал место, где бы мог расположиться, чтобы спокойно заняться найденным.

– А вы на телегу присаживайтесь, – предложил Павел, поравнявшись с нескладной фигурой.

Тот рассеянно взглянул на парня, на указанное им место и поспешил воспользоваться предложением. Ни слова не говоря, устроился на телеге, сложил поклажу и, что-то приговаривая, принялся внимательно разглядывать находку.

«Мог бы хоть поблагодарить», – подумал Павел, а сам поближе подошел к этому чудаку, хотелось увидеть, что с таким вниманием он рассматривает. К его глубокому разочарованию, в руках у того был невзрачный голубенький цветочек, такой же, казалось, как и тысячи других, встречавшихся на протяжении всей дороги.

– Благодарю вас, молодой человек, – вдруг минут через пять раздалось с телеги. – Хоть на этот раз мне караван догонять не придется.

«Позднее зажигание, – подумал Павел, – хотя лучше поздно, чем никогда». А вслух лишь произнес:

– Не за что.

– Понимаете, народ здесь у вас добрый, радушный, практичный, – продолжил разговор незнакомец, – но к науке равнодушный. За чудака меня принимают, подсмеиваются. А здесь, – глаза его восхищенно заблестели, – на этой земле, на каждому шагу – открытие. Еще великий наш россиянин Михайло Васильевич Ломоносов говаривал, что российские богатства Сибирью прирастать будут. Слыхали о таком, юноша?

– О Ломоносове-то? Конечно, – даже несколько обиженно ответил Павел.

– Это хорошо, – удовлетворенно кивнув, заметил тот. – А то народ здесь в основном малограмотен. Столько богатств, а использовать их еще не научились. Впрочем, что это я разговорился, – о чем-то спохватившись, засуетился он, – позвольте представиться, член Российского географического общества Белокрылов Владимир Никандрович. С кем имею честь?

– А я Павел. Щербачев Павел, – ответил он, пожимая протянутую руку нового знакомого.

– Очень приятно, – закончил процедуру знакомства Белокрылов, но руку парня не выпустил. Он, не скрывая удивления, рассматривал самого Павла и его наряд, на который до знакомства даже не обратил внимания.

– Вы, кажется, не местный? – наконец сказал он.

– С Волги, – буркнул Пашка в ответ.

– Ой, простите, – спохватился Владимир Никандрович, соскакивая с телеги, – какой-то я сегодня рассеянный, занял ваше место да беседы веду.

И они зашагали рядом.

– Каким же ветром, извините за любопытство, вас сюда занесло?