Впереди Авангарда

– Ну, тогда к делу.– Потер ладошки дядя Миша Абрамович и приказал официанту принести ему телефон на длинном проводе.– Соберу команду. Разобрались. Теперь можно и дурачков своих подключать.

–Не, мои всегда со мной – Червонный погладил Ваню и приятелей по провинциальным причёскам «полубокс».– Чем хороши для больших дел дураки? Ума в них натолкано не меньше нашего. Но они ж по общественному статусу- дураки. А дуракам закон – то спокон веков не писан. Главное, что для серьёзных решений это куда важней ума, закона пугающегося. И в рисковых вопросах это очень помогает.

Все поочерёдно и совместно разговаривали про интересное дело. Никто не пил и не ел, что изумляло официантов. Даже повар выглянул и сделал квадратные глаза. А один грузин с соседнего столика оборвал свой обет молчания и произнёс с интонацией судьи, который зачитывал смертный приговор.

– Ви, генацвале, Сакартвелло не уважаете. Мамой клянус – вы плюёте и в сацибели, и в наш гордый добрый народ. Потому я хлэб есть не смогу пока вас всэх не зарэжу. Пирши шевеци бичо! Вашу маму!

Все слетелись к столику. Официанты, повара, кассиры дежурный сержант милиции. Ваня подбежал, Гриша и Олежка. Все стали грузина уговаривать никого не резать. Потому, что для каждого из присутствующих Сакартвелло -Грузия это всё равно что вторая мама, а купаты – лучшая еда в мире и на других планетах. Что все бы переехали жить в любую саклю в горах, но для жизни в Грузии не у кого не хватит денег. Потому, что грузины- самые богатые и трудолюбивые люди в мире.

И наступила благодать. Усатые генацвале размякли от комплиментов и всех стали поить чачей. Через полтора часа всё было кончено.И команда Червонного, и дурачки Бронштейна, успевшие к перепалке, пели хором «Сулико», танцевали на пальцах с ножами в зубах и громко кричали: «Дзалиан момцонс! Всё прекрасно!»

Потом грузины ушли, но деловой разговор вести было некому. Чача победила со счётом 10 : 0 в пользу мира, дружбы народов и отшибла у всех без исключения навык членораздельно изъясняться. Из последних сил Бронштейн сказал, что коммунизм он лично тоже будет строить с новыми друзьями, а финансовые вопросы обсуждать придется завтра. Но уже в ресторане Пекин.

Как разошлись – не запомнил никто. Как добрались до гостиницы в Сокольниках догадался один Ваня. Но никому не сказал. Всё равно никто бы его не понял.

Он завалился в кровать одетый и радостный. Дело срасталось. Спел Иван тихонько любимую песенку «А у негритянки всюду волосы кудрявы» и отрубился на какой – то высокой и красивой ноте. И снились ему друзья. Лизавета Вторая, Гриша Лаптев и Баба Яга Тэтчер. Ну, само – собой деньги. Миллиарды, упакованные в огромные кожаные чемоданы. Они ехали в двух вагонах – теплушках прямым ходом в Зарайск. Сопровождали их лучшие силы КГБ. И приятнее сна просто быть не могло ни у одного живого существа на планете.

Утром все проснулись поздно. Часов в десять. Головы и дураков и умного секретаря обкома трещали одинаково, причём так громко, что звук, похожий на рвущуюся сильными руками мешковину, уловила буфетчица. Компаньоны трусцой прибежали на этаж выше в точку общепита с целью ликвидации похмелья без закуски, которая могла бы оздоровлению помешать.

– Вам по двести» столичной?»– заткнув уши, чтобы не слышать треска, жалостливо пробормотала буфетчица.– Бутерброды не предлагаю. Не полезут они.

Выпили мужики, отдышались, повторили по той же дозе и закурили. Стало так легко, вроде как головы кто- то снял на время, постирал их, прополоскал, погладил и надул в каждый рот по литру чистейшей смеси из кислородной дыхательной подушки.

– Пойду я пока прогуляюсь. В Третьяковку. Потом в Пушкинский музей, да в музей Революции. Если выстою очередь – навещу Владимира Ильича. Давно не виделись. Потом вернусь и в Сокольниках в тире постреляю по зайцам и медведям.– Червонный – Золотов поправил орошенные вчера соусом «сацебели» галстук, голубую рубаху, лацканы пиджака, после чего, довольный, уверенной поступью убыл.

– Я тоже пойду.– Сказал Гриша. – Давно мечтал увидеть Казанский вокзал.

Ваня решил никуда не бегать, а поиграть с Олежкой в «дурака» на щелбаны. До заседания в ресторане Пекин было ещё шесть часов. А встреча предстояла главная. Финансовый вопрос на ней будет утрясаться. Значит на неё надо прийти свежим как парное молоко только что подоенной коровы.

Часа через два с поста администратора в номер позвонила дежурная и без эмоций рассказала, что постоялец из двадцать шестого номера Лаптев Григорий находится в отделении милиции Казанского вокзала и милиционеры приказали прибыть представителям его группы ученых- орнитологов из Казахстана для беседы.

– Он, бляха, или на перрон плюнул мимо урны.– Предположил Ваня.– Или мелом написал на стенке «здесь был Гриша Лаптев» Мел я у него в сумке видел. Грызет его понемногу. Говорит – кости укрепляет.

– Ну, оно хорошо, если так.– Озаботился Олежка. – Но чую я, что похлеще влип Гриня.