Впереди Авангарда

Улицы утопали в зелени высоких деревьев, увитых тонкими лианами, несущими по стволу к небу свои красивые цветы. Дома появились, как с неба свалились, – разные. Побольше и поменьше, высокие и небольшие. Нашлись места для скверов, аккуратных прудов с утками и лебедями. В них плескались дети, взрослые и рыба. Она выпрыгивала из тёплой воды и, переворачиваясь, отбрасывала в стороны лучи солнечные, натыкающиеся на серебристую чешую. Маленькие и большие площади из мрамора и клумб цветочных лежали перед удивительно красивыми общественными домами. Прошли Иван с бывшим председателем шесть таких площадей, в конце которых стояли то библиотека, то Дворец новобрачных или концертный зал, а то и художественный музей. Или огромный магазин, где на разных этажах было все. Бесплатно и с доставкой на дом.

– Чего пивной ни одной нет? – усмехнулся Ваня, вспомнив колхоз годичной давности, от которого кислятиной при хорошем ветре несло до соседних деревень за пять-десять километров. Народ от них даже с вилами приходил толпой. До того противный вкус имел их воздух. Правда, постращали, но на вилы не насадили никого.

– Так, не поверишь Ваня, даже кто тут жил и вернулся, пьют исключительно ром кубинский и ликёры всякие. Ну, коньячок иногда. А в магазинах даже жигулёвского в бутылках не бывает, – Фиглярский сделал шаг в сторону и понюхал алую розу возле порога консерватории. Из открытых её окон вылетали по одиночке и в связках приятные ноты, рождённые саксофонами, гобоями, арфами и фортепиано.

– Охренеть! – заключил Иван, обозначив этим ёмким словом глубоко проникшее в его тело и душу удовольствие. – Теперь ты шкандыбай в свой дом коммунистического регулирования социальной гармонии, а я пойду по домам. С людьми надо потрындеть. Может не хватает кому чего. Мы ж пока только начали. Могли не всё обмозговать. А опыт-то перенять не у кого, бляха! Но первыми быть всё одно – приятственно.

– У нас, Вань, приезжих много. Учти это, – председатель даже голову помял руками. Ответственность и трудность лидерства отобразил. – Попёрли аж из самого Зарайска. Про окружные деревни вообще молчу. Как мухи на мёд – наклеились на коммунизм. Ну, житуха-то – сравнивать не с чем. В раю, видать, не хуже. Но оттуда не приходит никто. Не расскажет, блин.

Собрался Ванёк позвонить в дверь двухэтажки без забора, с качелями и каруселями во дворе, с бассейном, окруженном клумбами с гладиолусами и розами промеж них. Искал звонок даже возле порога. Не нашел. Тут хозяин сам дверь открыл.

– Из города? – оригинально поздоровался он. – С проверкой? А чего будем проверять?

– Замок дверной где? – провёл Иван ладонью по гладкой двери из клёна. Тоже вроде поздоровался.

– А на кой он нам, замок? Да и звонок, – руку мужик протянул-таки. – Николай я. Из Буденовки. Комбайнер. Воров у нас нету. Чего воровать, если оно у любого-каждого и так есть? А нету пока – так иди да возьми в магазине, сколько влезет. Платить не надо. Ну, чего тут стоим? Пошли в дом.

Ходить по комнатам и коридорам было не то, чтоб сложно, а опасно даже. Всюду висело, лежало, стояло и стелилось такое разнообразие великое многочисленного всего, что вообще где-то кто-то выпускает.

– А спите где? – Иван притих. Вроде бы даже испугался за хозяина. Тут или само на тебя рухнет что-то, или ты лично воткнёшься в предмет и перейдёшь на инвалидность. – А семь люстр в одной комнате тебе на кой пёс? Или вот три фортепиано на фига? Каждому члену семьи?

– Мы пока без детей. Только планируем. Но надо побольше набрать. Чтобы детям хватило, внукам, правнукам.

– Так где спите с женой? – переспросил Ваня, потому как кровати не было. Стояли три дивана в нижней комнате и четыре – в верхней. Но доступ к ним был перекрыт велосипедами, шкафами, этажерками, телевизорами и холодильниками. А одна из пяти стиральных машин стояла прямо на диване.

– А вон там, – Николай присел и пальцем показал под один из столов, куда в принципе можно было проползти по узкой дорожке, оставшейся после раздвинутых до упора радиол, магнитофонов, набора охотничьих сапог и рыболовных свёрнутых сетей. – Я туда протащил два матраца, подушки и одеяло на двоих. Дня два тащил. Путь пробивал.

– А на хрена вам всего столько? – Ваня выковырнул из массы предметов накачанный мяч футбольный.

– Так по потребностям же! – обрадовался Николай. – Коммунизм же. У меня выше потребности, но к домику надо пристройку делать. Сам не умею. А строителей нет у нас.

– Как это? – Ваня искренне удивился. – В любой деревне всегда полно было.

– Э-э! – поднял вверх указательный палец хозяин. – Они там строили, но не по любви к строительству. Знаю таких здесь. Строили раньше, чтобы деньги заработать. А один всю жизнь мечтал астрономом быть и он способности к этому имеет, и желание. Сидит днём и ночью с телескопом. Записывает что-то. В Москву хочет ехать. Открытие он сделал. У неба, говорит, конец есть. Все заблуждались до него. Считали, что нет ему предела. А он нашел. Горизонтом назвал он этот конец. Рукопись написал. Так и называется: «Конец неба – горизонт». Надеется звание доктора наук получить.