ВПЗР: Великие писатели Земли Русской

Александр Архангельский родился в 1962 году в Москве. В 1984-м окончил Московский пединститут им. Ленина, в 1989-м защитил кандидатскую. Преподавал в своем вузе (до 1991 г.), после в Женевском университете (1991–1998). Работал в «Известиях», где дослужился до замглавного.

Сейчас преподает журналистику в «Вышке». Ведет передачу «Тем временем».

Автор книг «Герои Пушкина» (1999), «Александр I» (2000), «Русская литература XIX века. Учебник для 10 класса» (2000), «1962» (2008), «Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды» (2008), «Цена отсечения» (2008).

Позиционирует себя как грек.

Отец четверых детей от двух жен.

Женева

– Саша! Ты особенно знаменит тем, что преподавал в Женеве. Круто! И это ж надо – так знать французский!

– Я не говорю ни на одном иностранном языке.

– О! А как же ты преподавал?!

– На одном курсе у меня была переводчица, я читал лекцию, а она тут же переводила. А на другом – ассистентка, которая сначала изучала все тексты с ними, а потом я им что-то рассказывал. Они должны были слушать по-русски.

– Но как же ты, живя и даже работая в Женеве, умудрился не выучить французского?

– Вокруг все говорили по-русски. Это я про университет. А в банке, в ресторане и автобусе я и так объяснюсь на любом языке. А чтоб разговоры разваривать со швейцарцами – такой нужды не было и нет.

Чаепитие с Путиным

– Прекрасно. Говоря о тебе как о литераторе, мы не можем умолчать о том, как писатели (ты в их числе) сходили на встречу с Путиным.

– С читателем.

– На которого ты наехал. Начав его бестактно расспрашивать про Ходорковского. И про прочую крамолу.

– Ну все, что я мог за это получить, я уже получил. От всех, кто мне симпатичен, я получил по рогам по полной программе.

– А тебя за что ругали – что ты раскачиваешь режим? Что ты должен был показать любовь народа к вождю, но не сделал этого?

– Нет, что я не должен был туда ходить.

– Это говорили люди, которых позвали, а они не пошли? Мы знаем таких…

– Нет, ругали люди, которых не звали. «А если уж пошел, то должен был требовать как минимум отставки Владимира Владимировича», – говорили они.

– Или, на худой конец, совершить харакири.

– Харакири – или акт самосожжения в его присутствии.

– Завистники обвинили тебя в том, что ты использовал ситуацию и пропиарился.

– И что укрепил режим. Сережа Пархоменко сказал, что я дал Путину пас под правую руку.

– Имея в виду что, футбол?

– Нет, теннис.

– А. Но мы же не можем, глядя друг другу в глаза, сказать, что замысла пропиариться не было? И что в итоге элемента пиара тут не было?

– Мы не можем сказать, что в итоге не было пиара. Но, видит Бог, замысла пиара не было ни на йоту. А дальше, конечно, это в итоге обернулось пиаром.

– Что для писателя всегда позитив.

– А что значит – позитив?

– То, что на одних книжках далеко не уедешь. Писатель в наши дни ничего не может достичь без скандала, без телевизора, без родства с Собчаком, а лучше, чтоб все вместе. Я говорю, что это хорошо и правильно. Меня б позвали к Путину – я б пошел. И может, ляпнул бы чего. А может, и зассал бы.

– Скажу честно: я пошел посмотреть. Я даже не знал, доберется ли до меня очередь. До многих очередь не дошла, потому что Андрей Георгиевич Битов проговорил 45 минут. Я не против, я просто рассказываю. А изначально я пошел, потому что интересно. И если дойдет очередь – тогда сказать, что думаю. Единственный упрек, который я принял по этому поводу, – тот, что высказал Сергей Гандлевский: «Негоже русскому литератору задавать вопросы президенту или, там, премьеру. Надо слова говорить! Ты, премьер, должен делать то, то и то».

– А ты сбился на вопросы, – ты же и журналист тоже.

– Нет. Нет! Просто времени у него не было, я поймал его за фалды, когда он уже убегал. На встречу с Тимошенко. Просто ему положили на стол бумажку – а я сидел рядом, по алфавиту, и прочел ее: «18.00 – Тимошенко». И мне стало понятно: либо я зря пришел, либо надо успеть встрять. Я встрял.

– И ничего страшного не случилось. Сидишь себе в кабаке…

– Выпиваю с тобой водку. Да, но если б я не пошел, я точно так же выпивал бы водку с тобой.

– И тоже был бы сыт, пьян и нос чтоб в табаке.

Служенье терпит суету

– Вот я почему с тобой заговорил про пиар? Потому что вот есть схема, довольно широко распространенная. Я бы даже сказал классическая – когда сидят писатели в тиши, в глуши и сочиняют. А ты все время в ящике вещаешь. Вместо того чтоб уединенно творить в Ясной Поляне какой-нибудь, в Болдино или в Овсянке.

– Надо построить сначала Ясную Поляну. А если серьезно, то на ТВ я появился всерьез и надолго девять лет назад, а первую книжку издал двадцать лет назад. Есть разница? Есть работа, которая дает деньги и некоторую социальную реализацию. И есть книжки, которые могут приносить доход, а могут не приносить. Принесут – отлично, нет – и ладно. Вопрос тут в другом: не скурвился ли я? Так про это лучше тебя спросить. Почему я должен быть сам себе судьей?

– Это мне меньше всего интересно – скурвился ты или нет. Это настолько твое интимное дело!