Врачебная тайна. Жертвы и жрецы COVID-19

Химический пневмонит — это не пневмония. Химические пневмонит — проникновение вируса в нижние отделы дыхательных путей, это диффузное поражение альвеол. Выливается гиалуроновая кислота, которая заполняет пространства альвеол и развивается кислородное голодание. На это сосуды отвечают спазмом и тромбами. И когда паталогоанатома спрашивают: «А как легкое выглядит»? Тот отвечает: «А легкого нет». Что он имеет в виду? Нет альвеол. Почему их нет? Почему нет того элемента, где происходит газовый обмен? Его нет именно за счет этих тромбов.

Поэтому мало эффективная искусственная вентиляция легких, поэтому сложно проведение методов направленных на реанимацию этих больных.

А есть ли те методы, которые, действительно, помогут? Вот поставив такой вопрос, хочу вернуться к классическим работам, которые сделали лауреат Нобелевской премии Капица Петр Леонидович и его ученик Ландау.

Что они сделали, за что они получили Нобелевскую премию? Они ее получили за гелий, описав его физико-химические свойства гелия. В чём тут собственно. Гелий может пройти в любой капилляр, он может пролезть в любую щель и так далее, так далее. И Розерфорд был в восторге от этих исследований Капицы. И Капица показал, что при разных температурных режимах у гелия открываются новые свойства.

Но вот теперь давайте. Я сегодня получил массу литературы. Знаете, вот сейчас в мире проходит взрыв по теме, которую я сейчас веду. Американцы, Джон Хопкинс, Берлин, Лозанна, Шанхай, Сеул и так далее и так далее — научная информация. Все бросились на то, о чём я сейчас, Владимир Владимирович, уважаемые коллеги, веду разговор. Гелий действительно реально может снять кислородное голодание, и гелий действительно поможет на этапе не пневмонии, о чём говорил Сергей Семёнович, а он может помочь на этапе ранней диагностики этих больных.

Компьютерная томография предельно важна. И впервые за всю историю понимания этого процесса, когда нам пишут рентгенолог, кардиолог: «матовое стекло», а никто не знал, что такое матовое стекло. А матовое стекло это гиалуроновая кислота, вот она вылилась при повреждении этих альвеол. Можно сказать, вот я очень благодарен Татьяне Алексеевне, у нас с ней был разговор, и она меня спрашивала, какие могут быть идеи. Я говорю, Татьяна Алексеевна, вот второй этап — это оксид азота, потому, что оксид азота — это газ, который снизит спазм сосудов и будет бороться с этими тромбиками, которые образуются в капиллярах.

Саров работал уже полтора суток, я всё поражён, спасибо, Татьяна Алексеевна, потому, что, конечно мгновенный ответ, итак Россия имеет то, чего не имеет мир, — Россия имеет действительно уникальных учёных, которые показали, что может сделать гелий в критических ситуациях, особенно термический гелий — при температуре 60–70 градусов вирусная нагрузка падает на 70 %. Сейчас мы эти исследования проводим в Москве на базе института Склифосовского — мы создали специальную группу по тому, чтобы это внедрять.

Итак, новая парадигма, новая концепция, суть которой сводится к тому, что до тех событий, которые разворачиваются у человека, на первое место выходит проблема химического пневмонита. Химический пневмонит — следствие диффузного повреждения альвеол, следствие тех вот пертурбаций, которые происходят.

Вернёмся к 2009 году. 2009 год — пандемия гриппа. И тогда все беспокоились, все чихали вот эти пневмонии, которые были. Лидировал Красноярск — умерло 1400 больных от пневмонии. Мы сейчас забыли эти цифры, а они очень интересны. И Анна Юрьевна поставила передо мной вопрос — что надо сделать? Я сказал: надо делать то, что мы делаем при остром коронарном синдроме. Что надо сделать? Ну, как при остром коронарном синдроме — врач первичного звена, врач «Скорой помощи», врач приёмного отделения, консилиум, реаниматолога и врача этого — судьба маршрутизации больного. Куда? В реанимацию, в обычное отделение.

Вы знаете, вот пневмония — она требует такого подхода. И если мы действительно изменим, и за короткое время 2009 года пневмонии как будто бы не стало — ушли. Вдруг это перестало быть так актуально вот на тот период.

В 2016 году, уважаемый Владимир Владимирович, Россия имела самые лучшие показатели по смертности от пневмонии. Некоторые регионы, вот Красноярский край, Амурская область, Хабаровский край, они это внедрили, там наиболее уязвимы по этой части, которые есть. Но каждый бы (всплеск?) пневмонии, вот я хотел бы этот вопрос поставить, нельзя его отдать на простого врача. Вот каждый случай пневмонии, как мы это сделали в Красноярске, в краевой больнице, три главных специалиста — реаниматолог, пульмонолог, и специалист по (слово не понятно) диагностике — обзванивали: Норильск, сколько поступило больных? Докладывайте! Енисейск, сколько поступило? Столько. Мурта, сколько поступило? Ачинск, сколько и так далее, и так далее.