Врачи: Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выж

В 1816 году я консультировал молодую женщину, имевшую общие симптомы заболевания сердца, при этом перкуссия и прикладывание руки не имели большого смысла по причине значительной степени упитанности пациентки. Другой из вышеупомянутых методов [прикладывание уха к передней части грудной клетки] был также неприемлем в силу ее возраста и пола. Мне пришел в голову простой, общеизвестный и в то же время обнадеживающий факт из акустики, который мог оказаться некоторым образом полезным в данном случае. Я имею в виду явление усиления звука при его прохождении через твердые тела, подобно тому, как мы слышим скрежет гвоздя на одном конце куска дерева, приложив ухо к другому. Подумав об этом, я тут же свернул из листа бумаги некое подобие цилиндра и приставил один его конец к области сердца, а другой к своему уху, и был немало изумлен и обрадован, обнаружив, что таким образом я мог слышать биение сердца гораздо яснее и отчетливее, чем когда-либо, прикладывая ухо непосредственно к груди. С этого момента я задумался о том, что данное обстоятельство может послужить средством, позволяющим не только определять характер сердцебиения, но и более эффективно оценивать любые звуки, производимые движением внутренних органов груди. Для подтверждения своего предположения я сразу же начал проводить в больнице Неккер серию наблюдений, которые продолжаются по сегодняшний день. В результате я обнаружил ряд новых признаков заболеваний органов грудной клетки, по большей части вполне определенных, простых и ярко выраженных, возможно, полезных при диагностике заболеваний легких, сердца и плевры, как в качестве прямых и косвенных свидетельств, так и в виде индикатора для хирурга, получить которые можно с помощью пальцев и звука в случае соответствующих жалоб.

Таким образом, в мгновение ока благодаря свернутому листку бумаги мир клинической медицины претерпел еще одну из своих величайших трансформаций. Изобретение Лаэннека было не просто устройством, с помощью которого звуки тела могли передаваться в ухо слушателя. Это был инструмент, который показал врачам разницу между объективными доказательствами и свидетельствами, зависящими от субъективного мнения пациента или выполняющего осмотр специалиста. До изобретения стетоскопа диагностика почти полностью опиралась на рассказ пациента о его ощущениях и симптомах, несмотря на всю их очевидную ненадежность. Изучив принципы недавно исследованной патологической анатомии, врачи начали понимать, насколько важен поиск более надежных подсказок, свидетельствующих об органических расстройствах. Но особого прогресса в этом направлении еще не был достигнуто.

Правда, в распоряжении врачей оставались прежние методы освидетельствования больного: более внимательное и продуманное приложение руки для изучения глубоко залегающих структур и, конечно, более тщательный поиск видимых глазу признаков заболевания, но по-прежнему оставалась некая несогласованность между тем, что было предсказано в результате начального физического осмотра и теми данными, которые позже были обнаружены при вскрытии. По-прежнему приходилось в основном полагаться на рассказ пациента своей истории и, в меньшей степени, на его внешний вид.

Слова больного, как правило, принимали за чистую монету, поскольку у большинства диагностов тех дней не было причин сомневаться в том, например, что боль означала боль, а слабостью называли слабость. Считалось, что дела обстоят так, как их оценивает пациент. Тогда еще не знали, что на описание человеком его болезни влияет множество факторов, лежащих как на сознательном, так и на бессознательном уровне. Хорошо известно, что детали повествования могут отличаться в зависимости от того, кому о них рассказывает больной; значение этого явления сводилось к минимуму, если перед пациентом находился врач преклонного возраста. Возможность того, что некоторые подробности могут быть упущены по забывчивости или описаны недостаточно точно, учитывалась только в самых очевидных случаях или когда возникали подозрения в намеренной попытке ввести врача в заблуждение. Некоторые наиболее прозорливые медики, среди которых был и Лаэннек, по-прежнему полагали, что необходимо искать более точный метод диагностики, исключающий влияние неточной информации.

И тогда был изобретен стетоскоп: инструмент, который гарантировал звуковые подсказки, почти такие же надежные, как те, что обнаруживались при вскрытии. С его помощью врачи могли оценить точно и многократно особенности функционирования организма, при этом результаты обследования не зависели от личности, проводящей обследование. Таким образом, этот инструмент позволял целителю отделить объективные свидетельства своих пяти чувств от субъективных описаний симптомов больного еще при жизни пациента. Безусловно, это был метод наблюдения Гиппократа, перенесенный в современную эпоху.

Рене Лаэннек в больнице Неккер, картина Чартрана. Лаэннек готовится использовать стетоскоп, который он держит в левой руке. (Архив Беттманн.)