Враги

Полунин пошел по противоположной стороне улицы. Окна квартиры Батракова были освещены. «Дома!» – дрогнуло в душе Полунина. Минутная слабость охватила его, и ноги как-то странно обмякли.

Он прошёлся до конца квартала, остановился на углу, посмотрел вдоль улицы. Где-то уныло выла собака, на крыше тёмного домика скрежетал лист железа. Мигал раскачиваемый ветром фонарь.

И вдруг в темноте улицы замелькали, становились всё яснее белые пятна, превратившиеся постепенно в лица. Печально улыбнулся Полунину старик с копной седых волос. Из глубины лет услышал Полунин сказанное тихо, тихо:

– Нет, Саша… Я не побегу из Благовещенска. Будь, что будет.

Это была последняя беседа с отцом: больше никогда не увидел и не увидит его седые волосы. Другое лицо мерещится Полунину в темноте: бородка клинышком, пенсне – Николай Иванович Синцов.

– Убили моего Леонида, сына моего убили… Скоро и меня убьют… Прощай, Саша…

Штабс-капитан Полетика, удушенный в тюрьме, таращит белые глаза на Полунина, Усов тянет к нему обгорелые, покрытые лохмотьями кожи руки, что-то говорит мёртвыми губами расстрелянный в Николаевске, в Де-Кастри, Володя Гарф, с которым учился когда-то в благовещенской гимназии… Сотни, тысячи людей тянутся к Полунину из темноты, что-то шепчут, подсказывают, скалят зубы, стонут, показывают свои раны…

XXXI.

Шаги… ночной сторож с колотушкой, закутанный в огромную доху… Нужно идти – не выдумал бы что-нибудь сторож: стоит странный человек, сам с собой разговаривает… Полунин быстро, энергично пошёл к квартире Батракова. Позвонил у дверей. Зажглась лампочка над входом. Зазвенели запоры, и дверь открылась на длину цепочки.

– Ваша кого надо? – Полунин увидел узкие глаза боя.

– Господина Батракова.

– Ваша какой люди?

– Вот, передай записку.

Полунин просунул в щель записку Тамары. Бой захлопнул дверь. Снова мгновенная дрожь потрясла Полунина. Он сжал зубы, взял себя в руки. Бой вернулся быстро.

– Ходи, пожалста.

Полунин вошёл в переднюю. В другом конце ее, у двери стоял высокий, белокурый человек. Он внимательно посмотрел на Полунина.

– Вы от жены?

– Да. Ваша супруга просила передать вам записку и всё рассказать о ней, если это вас интересует.

– Странно! Конечно, интересует – ведь это моя жена. Уйти, ничего не сказать… И эта записка… Раздевайтесь и идите сюда, в кабинет.

Полунин разделся, бой повесил его шубу и шапку на вешалку и ушёл. Полунин твёрдыми шагами прошёл в кабинет. Комната была небольшая, очень уютная, обставленная хорошей мебелью. Белокурый человек сидел за письменным столом, и яркая лампа хорошо освещала его лицо и голубые, ясные глаза.

– Садитесь, – показал он Полунину на кожаное кресло.

Чувствуя, как страшно бьётся сердце, Полунин сел.

– Что же просила передать мне моя жена? И при чём вы здесь? Кто вы такой? Жена пишет, что вы служащий советского учреждения. Какого?

– Моя фамилия Полунин. Вы меня не помните и не можете помнить. Но мы однажды встретились и разговаривали.

– Ах, так! Где же это?

– В России.

– В России? Давно?

– Давненько. Больше пятнадцати лет.

– Вон что! Где, в каком городе?

Полунин увидел, что голубые глаза тревожно потемнели.

– Я скажу вам это потом. Сейчас позвольте передать то, что меня просила сказать Тамара Николаевна.

– Я слушаю. Вероятно, ушла из-за этой газетной заметки?

– Нет. Но заметка сыграла известную роль. Ваша жена никогда не вернётся к вам.

– Вот что! – прищурились голубые глаза. – Почему же это? И вообще, вы не находите странным, что совершенно незнакомый, посторонний человек передаёт мне решение моей жены?

– Странно для вас, потому что вы не знаете того, что произошло. Дело в том, что… Дело в том, товарищ Фролов, что Тамара Николаевна нашла здесь, в Харбине, свою семью, которую считала погибшей в Николаевске.

Полунин увидел, как медленно стала сходить краска с этого весёлого, упитанного лица.

– Товарищ Фролов? Что вы хотите этим сказать?

– Это ваша фамилия. Батраков – ваш псевдоним.

– Ну, предположим. Что же из этого следует? И почему вы берёте на себя роль какого-то разоблачителя, следователя? Кто вы? Какое отношение вы имеете к моей жене?

– Имейте терпение. Давайте по порядку.

– А если я не захочу с вами разговаривать? Ваше вторжение сюда… эта записка – всё это очень странно.

– Разговаривать вы будете! У меня есть средство заставить вас разговаривать.

– Вот как! Ну, давайте разговаривать. Я начинаю припоминать, что где-то видел вас. По-моему, недавно – и здесь, в Харбине.

– Совершенно верно. В «Фантазии». Вы были с девушкой, со своей машинисткой.

– А! Вспомнил! Она сказала, что вы хороший знакомый ее семьи. Вы сидели с китайцем или японцем. Не из-за этой ли девушки ушла моя жена? Ревность?

– Нет. Слушайте. Мы встречались с вами не только в «Фантазии». Значительно раньше. Я уже говорил – больше пятнадцати лет тому назад.

– Почему вы решили, что моя фамилия Фролов?

– Потому что я знаю. Давайте по порядку. Хорошо?

– Вы меня заинтересовали. Рассказывайте.

– Итак, в 1918 году на Благовещенск наступают красные. Среди них товарищ Фролов. Правильно?

– Предположим. Дальше.