Враги

– Ничего, ничего, мне лучше. Подождите. Что-то я хотела сказать… Да, мы разговаривали с Надей, и я увидела у нее на пальце кольцо с рубином, папин подарок Тамаре. Когда она перешла в последний класс. Это кольцо Наде дал этот самый, советский, который за ней ухаживает, Батраков. Сашенька, нужно знать, как оно к нему попало. Может быть, жива наша Тамарочка… может быть, увижу её перед смертью…

– Я не могу… я должна идти к ней! – шептала Наде, стоя за дверью, Тамара. – Мамочка!

– Не ходите! Не ходи! – держала её за руку Надя. – Ей будет плохо! Я прошу вас… тебя, Тамара!

Но Тамара вырвалась, с истерическим криком вбежала в комнату и бросилась на колени перед диваном.

– Мамочка!

XXVII.

Анна Алексеевна безумно расширила глаза, обхватила голову Тамары, мгновение смотрела ей в глаза, потом покрыла ее лицо поцелуями.

– Не обмануло меня предчувствие… Жива Тамарочка, доченька моя! Благодарю Тебя, Боже, что перед смертью воскресил Ты доченьку. Похоронили мы тебя, Тамарочка, пятнадцать лет, как похоронили! Панихиды служили по тебе… доченька моя ненаглядная…

– И я не думала увидеть тебя, мамочка. Я считала, что все вы… и Оля, и Надя… погибли. Так говорили тогда… ещё в Керби. Что папа и Леонид погибли – это точно известно было, а вас троих я потеряла… искала в Керби. Потом стали говорить, что все вы убиты… Тебе нехорошо, мамочка?

– Нет, нет, ничего. – сказала Анна Алексеевна, с трудом приподнимаясь на подушках. – Но как это кольцо попало к Наде?

– Какое кольцо?

– Да твоё, с рубином?

– Ничего не понимаю. Какое?

– Вот это, – Надя протянула Тамаре кольцо с кроваво-красным рубином.

– Да, моё, моё, это муж подарил его тебе, Надя?

– Как муж? – пролепетала Надя. – Разве Батраков – ваш… твой муж?

– Да. Уже пятнадцать лет. С самых николаевских событий. Он партизан и спас меня.

– «Мы встретились – мгновенно вспомнила Надя слова Батракова – в огне и грохоте гражданской войны. Ей было лет шестнадцать. Она скорее ненавидела меня. Но тогда не спрашивали – хочет в мужья или не хочет». Теперь Надя начала всё понимать. Страшная правда…

– Для меня всё ясно, – жалко улыбнулась Тамара. – Мой муж ухаживал за Надей… я прочитала об этом в газете… и хотел сделать ей подарок. У меня есть шкатулка с драгоценностями. Он выбрал в ней именно это кольцо… оно бросается в глаза. Я давно уже не ношу его… много лет… и муж забыл о том значении, какое имеет для меня это кольцо. А надпись на нём почти незаметна. Вот как оно попало к Наде…

– Боже мой, как всё это запутано! – вырвалось у Полунина. – Через пятнадцать лет так встретиться.

– И одна сестра на пути у другой! – сказала Тамара. – Я шучу, Надя, это не имеет никакого значения! Мой муж мне безразличен, и я счастлива, что ваш флирт привёл к заметке в газете и позволил мне найти вас, кого я считала погибшими. И подумать только, мамочка, что Фролов собирался уже уезжать из Харбина. Он сказал мне об этом. Мы уехали бы – и так никогда не нашли бы друг друга…

– Фролов? Кто это Фролов? – села на постели Анна Алексеевна.

– Фролов? Это мой муж. Это его настоящая фамилия. Батраков это политический псевдоним, которым он прикрылся, когда поехал на Дальний Восток.

– Это он тебя спас… Фролов?

– Да.

– Это тот самый, который увёл Леонида, потом твоего отца, приказал тебе прийти в партизанский штаб?

– Да, – бледнея при виде страшных глаз Анны Алексеевны, сказала Тамара.

– Он высокий… очень высокий? Белокурый?

– Да.

– И он твой муж? Ты жила с ним пятнадцать лет?

– Да, – прошептала Тамара.

– Боже мой! Можно с ума сойти! – откинулась на подушки Анна Алексеевна. – Но ошибки быть не может… это так!

– Да что, мама?

– Ты не виновата… ты не могла знать… Про Леонида мы с отцом тебе старались ничего не говорить. Ты знала, что он погиб, но всех обстоятельств не знала и не могла знать. Нам всё рассказал Хромов… помнишь, партизан с бородой, который носил нам провизию. Боже мой, Боже мой, как всё это страшно!…

Анна Алексеевна заломила руки.

– Доченька моя бедная! Этот Фролов – убийца Леонида! Это он приказал добить моего умирающего мальчика… твоего брата. Это он убил твоего отца – Хромов говорил. Убийца он, твой муж, убийца! Я не знаю, как он лгал тебе, но он убийца твоего отца и брата. Убийца, убийца!

Это было так страшно, что Полунин закрыл лицо, чтобы не видеть глаз Анны Алексеевны и белых от ужаса Тамары, Ольги, Нади. Он опустил руки, когда услышал странный хрип. Анна Алексеевна откинулась навзничь и судорожно мяла пальцами подушку. Полунин бросился к дивану.

– Воды! Скорее!

Но седая голова склонилась набок, руки упали, глаза закрылись. Полунин схватил сухую, старческую, сразу похолодевшую руку. Пульса не было, всё было кончено. Полунин перекрестился. И словно жест этот был сигналом. Тамара, Ольга и Надя зарыдали. Прильнули друг к другу и словно окаменели.

В передней резко прозвучал звонок. Пошатываясь, Полунин открыл дверь. Вошёл доктор – маленький человек, с розовым и весёлым лицом.

– Поздно, доктор, – прошептал Полунин. – Всё кончено.

XXVIII.