Враги народа. Затмение

А теперь… я так жалею о многом. Если бы можно было вернуть всё с самого начала. Хотя нет… детство я бы возвращать не хотел. С юности, когда у меня начали складываться мои мысли, идеи, идеалы. Если бы я тогда смог понять, что не всё черное и белое, есть и полутона, и всё гораздо сложнее… Я бы многих ошибок не допустил. А так… Так я стал одним из лучших шпионов, который славился беспринципностью, суровостью, безжалостностью. Меня отправляли на самые ответственные дела, и со всеми я всегда справлялся на отлично. У меня был трезвый разум и холодное сердце. Я не знал, что такое любовь. По этой причине мне удавалось выполнять ту работу, на которой другие ломались. А я не ломался. Когда мне дали очередное задание любыми путями выманить секретные разработки твоего отца, я …

– Как разработки отца?! – не сдержалась Мишель. Теперь ей всё стало понятным. Что-то острое, болючее пронзило сердце, так сильно, что потемнело в глазах. Значит, ее хотели просто использовать, как вещь, чтобы получить секретные документы отца! А она глупая, наивная, поверила, доверилась, влюбилась…

Мишель резким движением поднялась, и по ее решительному виду было ясно, что она не хочет продолжения разговора.

– Благодарю за искренность. Я всё поняла. Теперь уходи. Не хочу тебя ни видеть, ни слышать! Как же ты мог так?!!!

Девушка отвернулась к стене, и слезы градом полились из ее бездонных красивых глаз. В груди было так тяжело, как давно не было, вернее никогда. Даже жить не хотелось. Все прежние слова, с которых Дмитрий начинал свою речь исчезли, как дым, зато колоколом били последние «очередное задание», «любым путем достать разработки», «любым путем…».

Но Дмитрий ожидал такой буйной реакции и не думал отступать.

– Подожди, милая, любимая, прости, молю прости меня! Я тогда не знал, какая ты, а когда увидел, услышал, в первый же день понял, что это задание станет для меня провалом. Прости, прости, прости же ты меня! Пожалуйста! Ведь я тебя люблю, теперь, правда, до безумия, до сумасшествия, без тебя мне ничто не нужно, и если ты не сможешь меня простить, то я не знаю, как дальше! – последние слова он уже не шептал, а кричал в голос, не тревожась, что на шум может прибежать прислуга, да и сам отец девушки. Для Дмитрия весь мир сосредоточился только вокруг того, как оценит эту ситуацию Мишель, сможет ли понять, или оттолкнет его. Если последнее… то жить тогда действительно, не зачем.

Мишель продолжала беззвучно плакать, не желая слушать более ничего. Дмитрий был в отчаянии. Он знал, что будет тяжело, чувствовал, что девушка примет такую правду близко к сердцу, но все же, его природная самоуверенность давала призрачную надежду, что Мишель сможет услышать среди всего сказанного «прости» и «я тебя люблю». Но она не услышала или не хотела слышать.

Он встал на колени и тоже заплакал. Впервые в жизни. Он дикий, безжалостный волк плакал, как ребенок, и не от того, что понравившаяся игрушка ускользала из рук, а оттого, что той, кто стала для него всем, он, сам того не желая, причинил столько боли.

– Только не отталкивай меня, молю тебя, – задыхаясь от волнения, произносил раз за разом мужчина. То, что девушка хотя бы не выставила его еще за дверь и не вызвала прислугу, уже давало силы. Быть может, она сможет понять и … когда-нибудь простить. Он аккуратно, трепетно, боясь негативной реакции, взял ее за руку. Она позволила. Это полное такой недосказанной боли и любви прикосновение заставило обоих забыть на мгновенье обо всем, и уже через пару секунд, девушка сама не заметила, как оказалась в объятиях Дмитрия.

Он перебирал ее светлые, пшеничные, немного вьющиеся волосы, с нежностью вглядываясь в бездонную глубину чарующих глаз. Ради этого стоило жить, ради этой волшебной минуты, когда в молчании было сказано всё, когда сердца двоих бились в такт, с бешеной скоростью, порой пропуская удар, а следующий, наверстывая с хаотичным обрывом.

Оба сейчас более всего хотели, чтобы время остановилось. Но страшный крик и грохот где-то в противоположном крыле дома заставил влюбленных вернуться на Землю, в холодную, жестокую, давящую своей неподъемной ношей реальность.

Мишель вздрогнула от неожиданности:

– Что это? Ты слышишь?

Грохот повторился и стал еще сильнее. Мишель и Дмитрий пулей вылетели из комнаты, понимая, что-то случилось. Они не ошиблись. В рабочем кабинете Жан Поля шла безумная схватка. Двое неизвестных душили профессора, а он тщетно отбивался тяжелым графином.

Увидев эту картину, Дмитрий среагировал молниеносно. В нападающих он узнал своих напарников и от этого озверел еще больше. Мужчина сделал прыжок тигра и одним ударом свалил сначала одного, потом второго. Перепуганный до крайней степени Жан Поль закашлялся, держась за покрасневшее горло, он с немым вопросом смотрел на дочь и на Дмитрия, но тот, поняв желание Жан Поля узнать, кто он, решил объясниться сам:

– Здравствуйте, профессор. Я друг вашей дочери, не бойтесь меня. А этих двоих… думаю, они, если и очнутся, то не скоро, и поделом им. Нужно вызывать жандармов, чтобы забрали их.