Врата небесные

– Я и сам был рабом! – воскликнул Волшебник. – Мой отец погряз в долгах. Поясню: он был игроком и пьяницей! Наливаясь пивом с утра до вечера в притонах Киша, он сражался в бабки. В него вселился какой-то Демон и завладел его сознанием: отец проигрывал все партии подряд, но ставил снова и снова. Постепенно он потерял все: имущество, дом, – но по-прежнему продолжал играть. Как-то вечером, когда его последний заимодавец, человек из Унуга[33] по имени Кушим, пригрозил отцу, тот, не имея возможности вернуть долг, на два года отдал своему кредитору жену и сыновей. У Кушима мы с матерью и братом прислуживали отвратительному толстяку, который был столь же удачлив в азартных играх, сколь отвратителен внешне.

– Ужасно!

– По контракту нам следовало отработать два года. Что мы и сделали без всякой оплаты. На самом деле для меня, которому тогда стукнуло четырнадцать, это было подарком: Кушим, счетовод во дворце Унуга, научил меня письму[34].

– Странно. Он тратил время на раба?

– Я был хорошеньким. Думаю, я ему очень нравился. На самом деле чересчур сильно нравился.

Волшебника передернуло, он покраснел, пригладил иссиня-черную бороду – и сменил тему разговора:

– Ты не рождаешься рабом, ты им становишься. Это зависит от неудачного стечения обстоятельств. Будучи рабом, ты можешь избавиться от рабства.

– Как это?

– Так же, как твой господин может продать тебя кому угодно, ты можешь купить себя у своего господина. Даже будучи рабом, ты имеешь право торговать и зарабатывать деньги.

– Во всех городах?

– В Кише это гарантировала царица Кубаба. А вот в Бавеле…

Гавейн инстинктивно втянул голову в плечи, тревожно огляделся и понизил голос:

– Нимрод не обременяет себя сомнениями. Захватив мужчин, женщин и детей, он низводит их до уровня скота и обескровливает; эти люди никогда не обретут свободу вновь. Вот почему его прозвали Великим Охотником – тайный способ описать чудовище. Нимрод гоняется за всем живым. Убивает зверей сверх всякой меры, не обжаривая и не разрубая их на части; эксплуатирует людей. Кроме того, он преследует прекрасных женщин, отправляя своих слуг во все концы. Мы с тобой уже видели эти колонны пехотинцев.

– О да, я встречал их даже в своих отдаленных краях. Все красавицы прячутся. Что он с ними делает?

– Селит их у себя во дворце.

С этими словами Гавейн замкнулся. Он был сильно взволнован. Я подождал, чтобы он успокоился. Наконец Волшебник снова пристально взглянул на меня:

– Что самец делает с самкой?

Он вздохнул… Ему было мучительно говорить о властителе Бавеля. Несмотря на его сдержанность, я настаивал:

– Как выглядит Нимрод?

– Как Нимрод. Он ни на кого не похож.

– Он красив?

– Так считают.

– Но ты так не думаешь!

Волшебник вздрогнул и замахал вокруг себя руками, будто отмахиваясь от комаров.

– Едва он появился, я предусмотрительно пал ниц. Не забывай, что я завишу от царицы Кубабы. Так что я плохо рассмотрел его.

– Где ты его видел?

– У нее во дворце. Один раз. Во время визита вежливости. Ну да, как же, вежливости… Нимрод пришел главным образом оценить укрепления Киша, сосчитать количество военных и определить состояние здоровья Кубабы. Долгие годы он, словно лис у заячьей норы, подстерегает ее, готовый сожрать. А в тот день он от нетерпения ввалился прямо в нору.

– Он сильный? Жестокий?

– Сильный и жестокий. Хотя таковым не выглядит.

– Расскажи про него еще.

В этот момент мимо прошел какой-то отряд, бесцеремонно оттолкнув нас в сторону, как будто мы загородили дорогу. Слабый Маэль потерял равновесие и свалился в канаву. Саул в сердцах схватился за топор, чтобы наказать грубиянов, но Гавейн свирепо глянул на него и схватил за руку. В шлемах, в толстой кожаной броне, с копьем в руке и кинжалом на бедре, три десятка бородатых солдат ритмично двигались вперед, попирая землю тяжелым гулким шагом. Они вызывали ужас, хотя было неясно, враждебны они или равнодушны.

Волшебник повернулся к ним спиной. Так же поступил его дрожащий от страха слуга. Роко спрятался у меня в ногах и плотно прижался брюхом к земле, чтобы сделаться невидимым. Сосредоточив во взгляде всю ярость, которую с трудом сдерживали его мускулы, Саул, хвастун и задира, смотрел на солдатню с ненавистью. А Маэль – он уже сидел верхом на своем отце – широко распахнутыми глазами завороженно разглядывал эту шумную, разгоряченную и воняющую по́том колонну, которая поднимала над дорогой густое облако пыли.

Я внимательно рассмотрел обоз. В центре ослы тянули раскачивающуюся повозку, накрытую полупрозрачной тканью, сквозь которую можно было различить четыре женских силуэта. Этот отряд доставлял Нимроду красавиц.

Повозка уже удалялась, когда от тряски полотнище ткани приподнялось, и я разглядел под вуалью молодую женщину, стройную, с тонкими запястьями и лодыжками. Я вздрогнул… Нура?

Полотнище упало.

Я чуть не закричал, но было слишком поздно. Повозка уже исчезла из виду.

Действительно ли я видел Нуру, или мне показалось?

Нуру, плененную только теперь, наверняка украденную у ее предыдущих похитителей?

Кортеж скрылся за поворотом.