Врата Обелиска

– Я сказала им, что уйду, если они хотят позвать Стража и продать меня в Эпицентр. И если они хотят просто вздернуть меня, я не стану никого морозить. Они обсуждали этот вопрос три дня. Я думала, они решают, как лучше меня убить. – Она пожала плечами. – Я пошла домой, поужинала с родителями – они оба знали и ужасно боялись за меня, но я отговорила их от попытки вывезти меня тайком в телеге. На другой день я как всегда пошла в школу. К концу занятий я узнала, что все в городе обсуждают, как лучше меня обучить. Не привлекая Эпицентр, понимаешь.

У тебя челюсть отвисает. Ты видела родителей Юкки, которые все еще здоровы, крепки и по-санзийски упрямы. В их действия ты готова поверить. Но чтобы все остальные? Ладно. Может, Кастрима и впрямь особенная.

– Хм, – говорит Хьярка. – Но как же ты обучилась?

– Ну ты же знаешь, что такое эти маленькие срединные общины. Они обсуждали это до самого Разлома. Я сама обучалась. – Она смеется, и Хьярка вздыхает. – Таков мой народ. Ржавоголовые, но добрые.

Против воли ты думаешь – если бы я привезла сюда Уке и Нэссун сразу после их рождения.

– Не всем вашим нравится, что здесь такие, как мы, – говоришь ты, почти возражая собственным мыслям.

– Да. Я слышала разговоры. Потому я и рада, что ты обучаешь детей и что все видели, как ты вытащила кипячей из Тертейса. – Она мрачнеет. – Бедняга Тертейс. Но ты еще раз показала, что лучше иметь у себя таких людей, как мы, чем убивать или изгонять. Кастримиты практичный народ, Исси. – Ты тут же начинаешь ненавидеть это прозвище. – Слишком практичный, чтобы делать что-то потому, что все говорят, что так надо.

С этими словами она возобновляет подъем, как и вы с Хьяркой через мгновение.

Ты привыкла к беспощадной белизне Кастримы – лишь некоторые дома-кристаллы имеют оттенок аметиста или дымчатого кварца. Здесь, однако, потолок жеоды перекрыт гладкой стеклообразной субстанцией густого изумрудно-зеленого цвета. Это несколько ошеломляет. Последний пролет достаточно широк, чтобы могли подниматься пять человек в ряд, так что ты не удивлена, увидев двух кастримитов-Опор по обе стороны чего-то вроде раздвижной двери чердака из того же зеленого вещества. У одной из Опор маленький нож с множеством лезвий из армированного стекла; второй стоит, скрестив на груди огромные руки.

– Пока ничего, – говорит Опора-мужчина, когда вы втроем подходите. – Мы постоянно слышим звуки оттуда – щелканье, жужжание, иногда она что-то орет. Но дверь все еще закрыта.

– Орет? – спрашивает Хьярка.

Он пожимает плечами:

– Что-то вроде «я знала» и «вот почему».

Похоже на Тонки.

– Как она вскрыла дверь? – спрашиваешь ты.

Женщина-Опора пожимает плечами. По стереотипному представлению у Опор одни мускулы и нет мозгов, но лишь немногие из них подходят под это описание больше, чем следовало бы.

Юкка снова бросает на тебя взгляд, говорящий «это твоя вина». Ты качаешь головой, затем взбираешься на верхнюю ступеньку и стучишь в дверь.

– Тонки, ржавь тебя побери, открой.

Возникает момент тишины, затем ты слышишь тихое звяканье.

– Блин, это ты, – бормочет Тонки откуда-то дальше, чем от двери. – Подожди и не заморозь ничего.

Мгновением позже слышится какое-то царапанье по материалу двери. Затем дверь отъезжает в сторону. Ты, Юкка, Хьярка и Опоры забираетесь наверх – хотя одна Юкка останавливается, так что на ее долю приходится сложить на груди руки и пронзить Тонки заслуженно злым взглядом.

Потолок над дверью полый. Зеленое вещество формирует пол, и получившаяся зала обтекает привычные белые кристаллы, которые торчат вниз с каменного серовато-зеленого истинного потолка жеоды примерно в пятнадцати футах над головой. Что заставляет тебя остановиться с открытым ртом, а твой разум забыть о раздражении – это то, что кристаллы по эту сторону зеленого барьера мерцают и вспыхивают, переходя случайным образом от мерцающих кристаллических силуэтов к плотности и обратно. Грани и острия этих кристаллов, пронзающие пол, не делают такого снаружи. Как и ни один кристалл в Кастриме. Кроме свечения – которое, на минуточку, предупреждает, что они не просто камни – кристаллы Кастримы не отличаются от остального кварца. Тут, однако… ты внезапно осознаешь, что имел в виду Алебастр, когда говорил о возможностях Кастримы. Правда о Кастриме становится внезапно ужасающе четкой: жеода полна не кристаллами, а потенциальными обелисками.

– Ржавь гребаная, – выдыхает кто-то из Опор. Твои слова.

По комнате повсюду разбросан хлам Тонки – странные инструменты, грифельные доски и обрывки кожи, покрытые диаграммами, и тюфяк в углу, что объясняет, почему в последнее время она нечасто ночевала дома. (Там одиноко без нее и Хоа, но ты не любишь себе в этом признаваться.) Она сейчас отходит от тебя, зло оглядываясь через плечо, явно раздраженная твоим приходом.

– Не трогай тут никакой ржави, – говорит она. – Хрен знает, что ороген твоего калибра может со всем этим наделать.

Юкка выкатывает глаза: