Врата Обелиска

– Об их враге. – Тонки приваливается к краю цоколя – осторожно, как ты замечаешь, но выразительно. – Они воевали, неужели не понимаешь? До самого конца, когда их цивилизация превратилась в пыль. Все их руины, все, что осталось с тех времен, – оборонительные сооружения, предназначенные для выживания. Как нынешние общины – разве что у них было куда больше, чем просто каменные стены для защиты. Вроде гигантских ржавых подземных жеод. Они прятались там и изучали врага и, может быть, создавали оружие, чтобы отбиваться. – Она поворачивается на месте и показывает наверх, на верхнюю часть кристалла. Он при этом вспыхивает, как обелиск.

– Нет, – машинально говоришь ты. Все оборачиваются к тебе, и ты вздрагиваешь. – То есть… – Дерьмо. Но ты уже сказала. – Обелиски не…

Ты не знаешь, как это сказать, не рассказав всей той проклятой истории, а ты этого не хочешь. Ты не уверена почему. Может, по той же причине, что и Сурьма не хотела, когда Алебастр начал рассказывать тебе, – они не готовы. Теперь тебе надо закончить, чтобы не вызвать дальнейших вопросов.

– Я не думаю, чтобы они служили для обороны или были каким-то… оружием.

Тонки долгое мгновение ничего не говорит.

– Так что же они такое тогда?

– Не знаю. – Это не ложь. Ты ведь не знаешь точно. – Может, инструмент. Опасный, если его использовать неправильно, но не предназначенный для убийства.

Тонки собирается с духом.

– Я знаю, что случилось с Аллией, Иссун.

Это неожиданный удар, и он эмоционально выбивает тебя из колеи. К счастью, ты всю жизнь училась реагировать на неожиданные удары безопасным образом. Ты говоришь:

– Обелиски не предназначены для этого. Это был несчастный случай.

– Откуда тебе…

– Потому, что я была связана с этой ржавью, когда она начала все выжигать! – Ты говоришь это так резко, что твой голос эхом раздается в комнате, и ты с испугом осознаешь, насколько ты разозлена. Женщина-Опора втягивает воздух, и что-то в ее взгляде меняется и сразу же напоминает тебе Опор Тиримо, которые так же смотрели на тебя, когда Раск попросила выпустить тебя из ворот. Даже взгляд Юкки безмолвно говорит тебе – ты пугаешь местных, успокойся, ржавь тебя побери. Ты делаешь глубокий вдох и замолкаешь.

(Только потом ты вспомнишь слово, сказанное тобой в разговоре. Выжигание. Ты будешь удивляться, с чего ты его произнесла, что оно значит, и ответа у тебя не будет.)

Тонки осторожно выдыхает, и, похоже, все остальные в зале тоже.

– Возможно, я сделала неверные предположения, – говорит она.

Юкка проводит рукой по волосам. На миг ее голова становится неприлично маленькой, затем снова распушается.

– Ладно. Мы и так знаем, что Кастрима использовалась как община. Возможно, несколько раз. Если бы ты спросила меня, вместо того чтобы лезть сюда как ржавый ребенок, я бы тебе рассказала. Я рассказала бы все, что знаю, поскольку хочу понять это место не меньше тебя…

Тонки издает неприятный смешок.

– Никому из вас на это мозгов не хватит.

– …но после того, как ты устроила все это дерьмо, я перестала тебе доверять. Я не позволяю людям, которым я не доверяю, делать то, что может причинить вред тем, кого я люблю. Так что иди-ка отсюда куда хочешь.

Хьярка хмурится.

– Юкк, это как-то жестковато?

Тонки сразу напрягается, глаза ее расширяются от ужаса и страдания.

– Ты не можешь меня выгнать. Никто в этой ржавой общине понятия не имеет, что…

– Больше никто в этой ржавой общине, – говорит Юкка, и на сей раз Опоры с беспокойством смотрят уже на нее, поскольку она почти кричит, – не поставит нас под угрозу ради шанса изучить народ, который вымер, еще когда мир был молод. Почему-то мне кажется, что ты это сделаешь.

– Посещения под надзором! – выкрикивает Тонки. Она в отчаянии. Юкка шагает к ней, смотрит прямо ей в лицо, и Тонки немедленно затыкается.

– Я лучше ничего не буду знать об этом месте, – говорит Юкка спокойно, жестко и холодно, – чем буду рисковать его уничтожением. Ты можешь сказать то же самое?

Тонки смотрит на нее, откровенно дрожит, но не говорит ни слова. Но ответ очевиден, не так ли? Тонки – как Хьярка. Обе родились Лидерами, воспитывались ради того, чтобы в первую голову ставить нужды других, и обе выбрали более эгоистичную стезю. Это даже не вопрос.

Именно потому позже, глядя назад, ты не удивляешься тому, что происходит потом.

Тонки оборачивается и делает выпад, и красные буквы вспыхивают, и один из железных осколков впивается в ее кулак. Она уже отворачивается, когда ты видишь, что именно она схватила. Она бросается к дверям на лестницу. Хьярка ахает; Юкка просто стоит, слегка испуганная и по большей части смирившаяся; двое Опор в смятении запоздало бросаются следом за Тонки. Но в следующий момент Тонки вскрикивает и останавливается. Один из Опор хватает ее за руку, но тут же выпускает, когда Тонки начинает кричать.