Вредная волшебная палочка

– Правильно уловили суть вопроса. Именно так. На первый взгляд у большинства учеников было все: просторная комната в роскошной родительской квартире, дорогая модная одежда, которую папа-мама из-за рубежа присылали, деликатесы на столе, лучшие игрушки, прекрасное медобслуживание, няньки, домработницы, репетиторы, деньги на баловство. Все у ребенка есть, а счастья нет. Почему малыш или подросток горевали? Папа с мамой есть, но они так далеко, что возникает ощущение, что ты сирота.

– Хозяйка! – заорал со двора грубый голос. – Эй! Примите заказ! Некогда нам!

Серафима подскочила.

– Стиральную машину привезли! Ведь сказала в магазине: вечером покупку доставьте, не утром. И нате вам! Простите, я оставлю вас ненадолго одну.

– Может, надо помочь? – осведомилась я.

– Спасибо, – улыбнулась владелица дома, – там никакой особой работы нет, только надо посмотреть корпус на предмет вмятин, сколов.

Серафима быстро удалилась, и почти сразу я услышала со двора ее удивленный голос:

– Какая большая…

– Стандартная, – ответил баритон, – вы разве в магазине на нее не полюбовались?

– Там их много. Размер точно не определишь.

– И то верно. Где пленку снять?

– Давайте здесь.

Раздался шорох, скрип и возглас Серафимы:

– Голубая!

– Такую выбрали. Чего удивляетесь? Или мы что-то не то привезли?

– Нет-нет, все хорошо.

– Куда ставить?

– В постирочную. Вы ее сегодня подключите?

– Конечно. Все оплачено. Куда тащить?

– Идите за мной.

Снова шорох, скрип, звук шагов, и Серафима воскликнула:

– Вы мою новую стиральную машину во дворе оставили.

– Сначала хочу посмотреть, где ее место, – растолковал мастер, – занимайтесь своими делами. Когда все проверю, позову вас и подключу.

Минут через десять Серафима вернулась в комнату.

– Вас можно поздравить? – улыбнулась я.

Хозяйка махнула рукой.

– Скорей посочувствовать. Покупка бытовой техники настоящее испытание. Вас интересуют дети в интернате?

– Да, – кивнула я, – хочется, чтобы наши читатели знали, кто у вас воспитывался. Заведение считалось закрытым?

– Мог ли туда попасть любой ребенок с улицы? – уточнила Серафима. – Конечно, нет.

– Ты чего, купила стиралку? – донеслось со двора.

Серафима встала, подошла к окну и выглянула на улицу.

– Катя, у меня человек в гостях.

– Ну и пусть сидит, – ответила девочка, – у калитки машина стоит. Доставка техники.

– Потом поговорим, – отрезала Круглова и вернулась к столу. – Чтобы я взяла ученика, ему полагалось иметь направление. В Ореховке, это в десяти километрах отсюда, располагался обычный детдом. Туда направляли тех, кого служба опеки забирала у нерадивых родителей, пьяниц, наркоманов. А у меня жили ребята из другого социального слоя. Ореховские чувствовали себя счастливыми, их жизнь в приюте резко менялась к лучшему: регулярное питание, чистая одежда и постельное белье, своя кровать, в комнате не более пяти человек, и они все дети. Игрушки, книги, учеба в школе… Всего этого в родной семье детдомовцы не имели. Для них было удачей на гособеспечение попасть. А мои плакали по ночам, потому что еда им не нравилась, игрушки-книги общие, в столовую надо ходить по часам. У них дома по-иному было: когда хочешь – открываешь холодильник, а там всего полно. В особенности девочки убивались. Шампунь, мыло – все отечественного производства, а у них родители или за границей живут, или постоянно туда летают, или могут в Москве что угодно достать. И среди ореховских, и среди моих попадались вороватые особы. Но первые крали от голода или полной безнадежности. Зима пришла, а у бедняжки одни босоножки, денег нет, мать пьяная спит. Что делать? Ответ находился быстро: украсть. А вторые тащили вещи из желания обратить на себя внимание, ущипнуть родителей. Как сказала мне одна девочка: «Да! Я сперла у училки кошелек. Хотела, чтобы меня посадили!» Я изумилась: «Вот уж странное желание!» Девочка скривилась: «Если дочь за решеткой, у матери испорчена анкета. Ее за рубеж не выпустят, сидеть ей в Москве. Наконец-то она со мной всегда будет».

– Бедняжка, – пожалела я незнакомого ребенка. – Плохо, когда матери нет. Хотя лично я не страдала от отсутствия родителей.

Лицо собеседницы изменилось.

– Вы сирота? – осведомилась она участливо.

– Никогда не видела ни мать, ни отца, – подтвердила я.

– Детдом? – спросила Круглова. – Московский?

– Нет, нет, – возразила я, – у меня есть бабушка, Изабелла Константиновна! Совершенно замечательная! Поэтому я никогда не считала себя сиротой.

В глазах Серафимы Николаевны вспыхнул огонь.

– Изабелла Константиновна? Редкое сочетание имени и отчества. Знаю только одну женщину, к которой так обращаются. Погодите-ка… Степанида! Степашка?

– Это мое домашнее прозвище, – засмеялась я, – и школьная дразнилка. Если кто окликает меня сейчас: «Степашка», – я сразу понимаю: человек учился вместе со мной! Вы знакомы с моей бабулей?