Времена Амирана (СИ)

Они сблизились. Геркуланий, взглянул на отошедшего в сторону Ратомира и положил руку на круп лошади. Лошадь даже не заржала, она дернулась и завизжала, словно ее ужалил под хвост тарантул. Она взбрыкнула, и копыто ее полетело прямо в голову Ратомиру, стоявшему несколько позади и сбоку.

Ратомир не успел даже испугаться. Вдруг он обнаружил прямо у себя под носом копыто с блестящей подковой. Копыто застыло буквально в какой-то пяди от лица. Геркуланий железной хваткой удерживал бьющуюся лошадь. Он улыбался. Он опять спас своего друга. Своего единственного друга, надежду и опору в этом гнусном мире, где он почему-то очутился.

Геркуланий сделал движение, и лошадь повалилась на бок. И Ратомир, и застывший в ужасе конюший оторопело смотрели, как Геркуланий подскочил к поверженному животному и склонился над ним. Оба боялись поверить в то, что сейчас происходило прямо у них на глазах. Геркуланий зубами перегрыз лошади горло и, урча от наслаждения, присосался к струе крови, хлынувшей из раны. Конвульсии лошадиного тела нисколько не мешали ему.

Наконец, лошадь успокоилась. Оторвался от нее и Геркуланий, страшный, с горящими глазами, по грудь измазанный кровью. Кровь стекала с его губ, его рук.

— Хорошо!.. — Сказал он и счастливо засмеялся. Какая там Эрогения, какое море — вот чего ему так не хватало!

6

Ошибся начинающий великий маг Пафнутий Харитонидус. Ошибся. Никто не позвал его к царю. Ни в первый день не позвал, ни во второй. Из дворца, правда, тоже не выгоняли. Так и сидел Пафнутий в отведенной ему комнате. От скуки его спасали только лакеи, три раза в день приносившие пожрать и выносившие горшок. Да горничная не отказалась задержаться на часок в разобранной ею же постели. Так что не совсем он был оторван от текущих событий. Кое-какая информация просачивалась.

И вот, наконец, Пафнутия посетил гость. Да, это был не весть кто — всего лишь дворцовый шут. Ну, да и — ладно. Зато с ним можно было не чиниться, разговаривать по-простому, как равный с равным. Пока — с равным!.. Ведь, если вдуматься, что такое какой-то шут супротив мага с высшим образованием? Все равно, что плотник супротив столяра.

***

— Вы не думайте, — говорил шут, которого, как выяснилось, звали Куртифляс, — вас отнюдь не забыли. Просто столько событий. Столько возникло такого, с чем никто никогда не сталкивался, что все как-то растерялись. Я думаю, вы понимаете.

Пафнутий с достоинством кивнул. Ну, еще бы! Уж кто-кто, а он-то!..

Шут поудобнее устроился в кресле. В руках у него был бокал с золотистым местным вином. Он принес с собой вместительную бутыль. Бокалы нашлись в комнате Пафнутия. Теперь они не спеша дегустировали за разговором ароматный терпкий напиток.

— Вы же первый раз проделали такое? — Спросил Куртифляс.

Пафнутий вопросительно взглянул на шута. Какое — такое?..

— Я имею в виду оживление мертвого тела.

— А-а… Ну, да.

— Ну, вы же действовали по какой-то инструкции, я полагаю?

— Да, вы знаете, это досталось мне от одного человека. А ему — от его предков. Это древняя наука.

— А скажите, там ничего не говорится о том, как ухаживать за таким вот, ожившим? Ну, знаете, это как у лекарей, мало сделать операцию, надо еще после нее организовать специальный уход. Ну, вы же понимаете…

— Нет, к сожалению, о том, что после — там ничего…

— Жаль, жаль. Ну, что же, будем учиться на собственном опыте. А вообще, интересно, вот это поведение вашего пациента, Геркулания, насколько оно обычно? Может быть, это последствия не совсем удавшегося эксперимента?

— Что вы имеете в виду? — Вскинулся ощетинившийся Пафнутий. — Почему неудачного?..

— А разве я так сказал? — Сделал удивленное лицо шут. — Я имел в виду только одно: в науке не принято, насколько я знаю, ограничиваться одним разом. Я, знаете, имел счастье общаться с некоторыми выдающимися учеными нашего времени. Да вот, хотя бы Алекс Броули — не доводилось слышать? Известнейший алхимик и метафизик. Вот он всегда считал, что в науке самое главное это воспроизводимость результата. Вот я о чем, вы понимаете?..

— Да понимаю я вас, понимаю! — Рассердился Пафнутий. — Понимаю, как нелегко мне придется тут, среди людей, воспитанных в духе самого дубового материализма. Вот даже вы — а я же вижу, вы — человек весьма умный, — тут Куртифляс застенчиво улыбнулся и скромно пожал плечами. Мол — вам виднее… — даже вы, — взволновано продолжал Пафнутий, — видите в магии не более чем механику. Магия, конечно, наука. Но магия в то же время и искусство! Вот возьмем, к примеру, живопись. Любого человека можно обучить приемам и технике нанесения красок на холст, владению кистью и мастехином, умению смешивать краски, добиваясь нужного оттенка, но значит ли это, что любой может стать художником? Нет, художником нужно родиться. Конечно, любой, хорошо обученный ремесленник сможет сделать копию шедевра, но шедевр все равно останется один. Он неповторим! Даже сам художник сможет сделать всего лишь копию того, что у него получилось, это будет мертвая копия, уверяю вас!