Времена Амирана (СИ)

Куртифляс тем временем совершил классический, освященный веками маневр. Он открыл вместительный платяной шкаф и забрался туда, тщательно прикрыв за собой дверцу.

***

Само собой разумеется, невиданное до сей поры чудо — чудо воскрешения из мертвых, произвело на всех, кто удостоился лицезреть его, неизгладимое впечатление. У всех это вызвало то, что называется откликом в душе, но, поскольку души у всех разные, то и отклики эти были достаточно разнообразными.

На Бенедикта, например, свалился целый ворох международных проблем. Проблемы были серьезными, как их решать — никто не знал. Не решать же, причем срочно, было нельзя, ибо это грозило весьма крупными неприятностями, причем, опять же, совершенно непонятного пока свойства. Ну, просто, хоть голову сломай!..

Для Сердеции это чудо обернулось катастрофическим крушением возникшей было надежды обрести свободу и стать хозяйкой страны, лишившейся своего государя. Ну, кому бы от этого было плохо?!. Так нет же! Отныне и навеки опять эта дурацкая Ледерландия и опостылевший Урлах.

Что до Урлаха, то для него это явилось обоснованным и безальтернативным поводом уйти в серьезный многодневный запой. А как быть, если ты видел человека в гробу, причем проткнутого аж тремя кинжалами, а потом он встречается тебе на пути и глядит при этом на тебя так, будто эти самые кинжалы ты лично в него и воткнул?

Для главы Амиранской Единой Правоверной церкви это вообще было не чудо, а вызов, брошенный ему и в его лице всей церкви, самим Врагом. Патриарх принял вызов и погиб в неравной борьбе. Мир его праху.

Сделали свои выводы из всех этих событий и султан Ахинейский Обр-аль-Саламат-ибн-Бахут-ибн-Байтах, и наследник трона степной Ахалдакии Бунимад-ага-Ган. И тот и другой быстро собрали своих людей и пожитки, да и отбыли в родные края. Прочь из этого непредсказуемого Амирана. Тем более, свадьба явно откладывалась. Ну и скатертью им дорога!

Ну и, наконец, Принципия… Не подвернись в недобрый час этот маг, ну, что?.. Ну, отплакала бы бедная невеста, отрыдала бы, и успокоилась бы, в конце-концов. Смерть — дело житейское. Все через это проходят. Прошел бы годик-другой, и, глядишь, кто-то и занял бы место Геркулания в ее юном сердце. И жили бы они долго и счастливо, и умерли бы в одночасье. Так нет же!.. И что делать? Плакать? О ком?.. Вот же он, живой такой. Ходит, пугает всех. На кухне хозяйничает, на своей, тоже воскрешенной, лошади катается. А лошади, кстати, говорят сам же глотку и перегрыз. Ужас какой!..

А на нее, на Принципию, он и не смотрит. А самой к нему подойти после того, первого раза, ох как не тянет. И, получается, что все же умер Геркуланий. Тот Геркуланий, которого она любила, и который любил ее. Не сумел маг воскресить его. Или воскресил, только не до конца. А значит, работа, за которую он взялся, просто не доделана. И надо заставить его закончить начатое.

Эта мысль настолько захватила Принципию, что она даже ожила. Снова надежда подкинула дровишек в ее начавший уже угасать костерок. И огонь благодарно вспыхнул, и согрел ее, и всякий, кто заглянул бы в ее глаза, увидел бы его там.

Вот только как это сделать? Как убедить этого мага, считающего, похоже, что он сделал свою работу, и ждущего теперь заслуженную награду, что ни черта он не сделал, и все надо начинать заново? Кто ей поможет в этом? Отец? Вряд ли… Не до того ему сейчас. Его и не видно в последнее время. Только один человек может согласиться хотя бы выслушать ее и постараться понять — Ратомир. Он сейчас нянчится с этим новым Геркуланием, пытается вернуть ему память. Надеется, что Геркуланий станет прежним. Только, похоже, зря все это. Ну, научил он его снова ездить верхом. Не дает кидаться на людей — тот его слушается, вот что удивительно! Его одного. И все время они рядом. Ну, иногда Ратомир отпускает его на кухню разбойничать. Ну, действительно, надо же Геркуланию что-то есть, и не за стол же его сажать вместе со всеми!

И она улучила момент, когда Ратомир был один. И Ратомир согласился с ней, и согласился помочь. И вот сейчас они стояли возле дверей той комнаты, в которой держали этого мага. Трое гвардейцев охраняли чертоги колдуна. Никого не велено было им пускать туда. Куртифляса, правда это распоряжение не касалось, как и обслуживающего персонала, но все прочие, включая даже наследника престола…

***

— Значит, так, — подумав, сказал Ратомир. — Приказ есть приказ. Я понимаю. Тогда вам придется нарушить его, подчинившись силе.

Гвардейцы мрачно засопели. Руки их легли на рукояти мечей.

— Смотрите, что сейчас будет, — продолжил, как ни в чем не бывало, Ратомир, — я попрошу его, — он кивнул в сторону стоящего поодаль Геркулания, — чтобы он освободил нам дорогу. Вы прекрасно знаете, что он сделает это. Если вы попробуете использовать мечи, то… Ну, вы знаете, что тогда будет. Может быть, лучше уж сами?.. А мы, если что, подтвердим, что вы честно пытались исполнить приказ. Ну?..

Гвардейцы хмуро переглянулись и молча отошли в сторону. Умирать никому из них не хотелось.