Времена года. Ich will (Однажды в Гейдельберге) (СИ)

— Да, да, еби меня, еби, — стонал он. — Я весь, весь твой!

Тони замечал, как слова возбуждают Алекса, как лицо друга меняется под воздействием страсти, ощущал, как от все более мощных движений в животе разгорается огонь, и стонал все громче и громче. Он притянул к себе Алекса, поцеловал его. Тот чуть не укусил в ответ, уже мало что соображая.

— Да-а, — простонал Тони.

Он взял себя за член и почувствовал, что окончательно уплывает в сладкое забытье от переполняющих его ощущений и наслаждения. Не выдержал, закрыл глаза, отдаваясь своим чувствам и страсти Алекса, уносящей его далеко-далеко… Прочь от всех бед и печалей… Будто со стороны услышал и свой надсадный стон… И кончил.

Алекс, уже не видя ничего, не контролируя себя, бился в экстазе, загоняя свой член на всю глубину, быстро, мощно.

— Мой! — зарычал он.

— Твой, — шепнул Тони и ощутил, как и друг кончает.

Алекс рухнул на него.

— Ну как? Понравилось? — спросил Тони.

— Да, — выдохнул Алекс. Перед глазами у него плавали цветные пятна, сердце колотилось. — Очень… Я ж говорил, что мне с тобой понравится.

— Я рад, — улыбнулся Тони.

После секса Алекс скатился с друга и лег рядом. Обнял его, поцеловал, как сделал это Тони после их первого раза. Тони прижался к нему. Свернулся у Алекса на груди. Ему хотелось такого уже очень много лет, но обычно он не позволял себе настолько открыться. Сейчас же откровенность и искренность Алекса словно взорвали его изнутри. Больно, сладко, невыносимо. Он закрыл глаза и почти не дышал, опасаясь спугнуть мгновения счастья. Чувствовал, что засыпает и едва удержался от того, чтоб сказать в порыве чувств: «Люблю».

А Алекс, обнимая Тони, вспоминал то, что он понял во время секса. Он влюбился. Ему хотелось сказать об этом своему спасителю сейчас, немедленно, уже! Он не вынесет этого груза! Алекс ощущал, как дыхание Тони становится более мерным, тихим, снова целовал его, перебирал волосы, замечая, что тот все глубже погружается в сон, убаюкиваемый лаской.

— Мой Ти, — не выдержал он.

В ответ Тони только сильнее прижался к нему.

— Люблю, — шепнул Алекс и наконец тоже уснул.

========== Часть I. Люблю ==========

На следующее утро Алекс проснулся от того, что Тони ему отсасывал.

— Ти… — прошептал он.

— Я соскучился по тебе, — тихо сказал Тони, отвлекшись. — Не смог дождаться, пока ты проснешься.

— А меня научишь?

Тони глянул на друга затуманенным от страсти взглядом:

— Если ты захочешь…

— Захочу!

***

Они снова завтракали вместе. Ели яичницу с беконом, пили горячий кофе с печеньем и смотрели в окно. За окном пели птицы, и начинался еще один солнечный летний выходной день.

Алекс смотрел на Тони, мечтательно рассматривающего облака в небе и не решался сказать то, что хотел. Затем все же осмелился:

— Не хочу уходить от тебя.

Тони поставил чашку на стол. Внимательно посмотрел на Алекса, а затем негромко ответил:

— Так не уходи.

— Можно у тебя еще на одну ночь остаться?

— Да…

Они снова провели весь день вместе. Гуляли по городу, ели мороженое, пили итальянский кофе, согласившись друг с другом, что немецкий — жуткая гадость, и чувствовали себя самыми счастливыми на свете людьми.

Вернувшись к Тони домой, они опять занимались сексом. Алекс едва удерживался от того, чтоб закричать «Люблю!», когда Тони ласкал его, когда он ласкал друга. Но теперь ведь было не принято объясняться в любви быстро. Теперь вообще было не принято говорить о любви. И только запершись в ванной, приводя себя в порядок, он, вдыхая запах тела любимого, оставшийся на полотенце, шептал: «Люблю».

***

— Сегодня наверняка, как и в пятницу, буду допоздна на работе торчать, — сказал Тони в понедельник утром, допивая свой кофе. — Ты же знаешь, нашим тут приходится пахать, как проклятым.

— Знаю, — кивнул Алекс.

Тони глянул на часы.

— Черт, я опаздываю! Ал, извини, я должен бежать. Захлопни дверь, как уходить будешь, она закроется.

***

Тони возвращался домой почти так же поздно, как в пятницу. Он весь день думал об Алексе и едва справлялся с тем, что нужно было делать. Они не договорились, когда встретятся в следующий раз, даже номерами телефонов не обменялись. Почти не смотря по сторонам, Тони шел и ругал себя за то, что упустил свое счастье. Он остановился, внезапно с отчетливой ясностью вспомнив то, что чуть было не сказал в их первую ночь. В глазах у него потемнело от осознания, что он, кажется, по своей непроходимой глупости потерял… Свою любовь. Ему стало плохо. Он подошел к ближайшему дому и оперся рукой о стену. Стоял и не мог прийти в себя.

— С вами все в порядке? — голос прохожего вернул его к действительности.

В Германии было обычным поинтересоваться, все ли хорошо у человека, если он вел себя как-то «не так», и помочь в случае чего.

— Да, спасибо. Все окей, — ответил он и медленно побрел дальше.