Временник Георгия Монаха

А после Нерона[1427] Гальба царствовал, 9 месяцев и 13 дней. Был же из доброго рода, имел же соправителя себе Отона[1428]. Узнав, что Гальба Лукия усыновил, он, позавидовав <и подняв против него войско>, убил его. Когда нее воины потребовали у Отона /160г/ золото, которое обещал им, сказал: "Не подобает самодержцу принуждаему быть".

Глава 8

А после Гальбы царствовал Отон Лукивий, 3 месяца и 8 дней. Был же незнатного рода. Как-то раз, творя жертву в церкви, он афродитские песни со священными смешал. И когда из-за этого восстал против него Вителлий, своим мечом себя[1429] рассек, сказав: "Зачем мне было петь и сопеть на длинных сопелях!".

Глава 9

А после /О/тона царствовал Вителлий, один год, бывший из рода высокого. Как-то раз в праздничный день он собрал звездников, и звездословов, и травников, <которые предсказали ему, что он будет убит. И> повелел всем расстаться с Италией[1430]. Они же грамотку разорвали, /И265/ говоря: "В день светлый[1431] преставится он от этой жизни". Так и <случилось>, и был убит воинами. /161а/ /Б383/

Глава 10

А после Вителлин царствовал Веспасиан, <сын Нерона>, 9 лет. Был же незнатного рода. ^Е- Этот, в Иудее воинами против воли венчанный, в Рим возвратившись, поручил войну <в Иудее> сыну своему Титу. ^-Е А тот столпы соорудил по 50 локтей высотой, и установил множество различных осадных (приспособлений), [и], повелев бить стену городскую с обеих сторон, иудеев с первой стены городской камнеметательными и прочими орудиями согнал. Иудеи же на вторую городскую стену взбежали, и оттуда так же согнаны были до третьей стены городской, и оттуда сражались крепко. И была сильная брань, и убито было из обоих войск великое множество.

^Е- А худшие из иудеев, /161б/ которые мятежниками на зло назывались, весь город жестоко разоряли. Если где затворенные двери видели, то, разбивая их, вскакивали, и, из горла хлеб вырвав, забирали. И стариков мучили, отнимая пищу, а женщин, за волосы схватив, /Б384/ терзали, и младенцев о землю разбивали. Горохом срам мочеточный затыкали и, палками острыми отход у несчастных протыкая, вынуждали отдать единственную припрятанную горсть отрубей.[1432] ^Е- Всех мучил такой страшный голод, что одни сырую пшеницу ели, а другие — тесто чуть-чуть пожарив, внезапно огнем охвачены были[1433]. ^{-Е Е-} <Самые> же неимущие траву, срывая, жевали. ^{-Е Е-} А матери с младенцами, угасающими на руках, не радели о них из-за великой беды и нужды. ^{-Е Е-} Старики же, и /161в/ юноши, и дети, как идолы, или тени, бродили и падали, умирая от голода, ^-Е а насильники одних затаптывали до смерти, а других лежащих, еще дышавших, мечами рассекали.

^И- Тит же, схватив иудеев, в оврагах дикую траву[1434] для пищи собиравших, некоторых вблизи <стены> города повесил, а других, /И266/ руки отрубив, в город отпустил, чтобы уязвить мятежников. ^-И Каждый же дом был полон умерших от голода и смердел, злую погибель неся городу. ^Е- Потому насильники, смрада не перенося, сбрасывали их со <стены> города в ущелье, хотя многие еще дышали. ^{-Е И-} И вот насильники, умирающие от голода[1435], к горе Елеонской устремились, а римляне, увидев их, /161г/ за ними погнались и в бегство обратили. А один знатный римлянин из всадников, увидев, что иудеи мчатся к ущелью, бросившись на коне <сбоку>, /Б385/ схватил одного убегающего юношу из мятежников, крепкого телом и вооруженного, за шею[1436] и, на всем скаку наклонив его[1437], гнал иудея на коне. И, показав такую силу правой руки и всего тела и доблесть в искусстве верховой езды, он как какое-то сокровище привел пленника к Кесарю. Тит же, подивившись крепости его и непобедимой силе, дал ему дары, (а) пленного повелел убить. ^-И

^-И А в городе, жестоко разоряемом римлянами, голод уничтожил больше горожан, чем брань. Из-за этого братья на братьев, /162а/ и родные на родных, — с мечом в дома врывались, друг у друга пищу вырывая. ^{-И Е-} И даже жены у мужей и дети у отцов, и, ужаснее всего, матери у детей изо рта пищу вырывали и возлюбленных детей совершенно не щадили. ^-Е