Временник Ивана Тимофеева

Прежде, на высоте твердыни царства, при ее родителях, ее, находящуюся в тереме, едва и солнце в щель когда видело, так как „слава дочери царя внутри", по писанию; а тогда ее, не оберегаемую, осматривали глаза и многих самых низких людей. И от того времени еще (долгие) годы к большему бесчестию продолжилась ее жизнь даже до четвертого после ее отца царя, так как часто переменялись тогда правители; она перенесла (много) переселений с места на место и из лавры в лавру, и ее жизнь продолжалась до такого бесславия, что в то время, когда весь царский город окружен был неприятелями и находился в осаде, она, заключенная в нем вместе с прочими, пережила всякое бесчестие, нужду и недостатки, даже до того, что и руки иноплеменников, врагов отца ее, пренебрежительно ее осязали. О прочем я помолчу. Насколько кто достиг в царстве захваченной высоты, настолько больше (получит) бесчестия среди нижайших. Явно, что за грехи родителей ее и всех ее родных она одна за всех перенесла всякое бесчестие. И пусть никто на основании здесь сказанного не предполагает чего-либо оскорбительного для ее невинности, будто бы это (случилось) по ее воле. Да не будет этого! Разве только после многого насилия — за прежние грехи ее родителей это допущено, а она была неповинна. Ибо она не знала и не понимала ранее, что такое плотский грех, потому что не слышала об этом со времени ее рождения, кормления и воспитания ни от старших, ни от низших, среди которых никогда не произносится никакое гнилое слово, а преимуществует только все особенно честнейшее и в делах, и в словах. И откуда можно было научиться ей другому, если не только она, но и ее служанки, от имеющих чины до самых последних, привыкли только к хорошему, а тем более дочь царя? Это все знают. Господи, сподоби ее за это бесчестие получить будущую вечную честь таким образом, как покупают вечную жизнь и праведники.

Обратимся опять к ранее сказанному.

Он (Лжедимитрий), отступник бога, нашел себе и патриарха, не имеющего священного сана, по имени Игнатия,[210] и посадил его на преосвященном великом престоле вместо существующего православного патриарха Иова, первого в России; сменив, он осудил его (Иова) на изгнание[211] в один город. В скором времени привозится в царствующий город и сквернавица,[212] обещанная этому сквернителю и нашему за грехи наши обладателю, посланным за ней одним из сановников, соучастником его, Афанасием Власовым,[213] который человекоугодливо ради гнилой чести от души и сердца служил ему. Богопротивно, однако в украшениях, в царских нарядах, она, как царица, подобно фараону на колесницах,[214] со своим отцом привезена была в царствующий город; дыша еще в пути огнеподобной яростью ереси, она шла на христиан не как царица, а как человекоподобная змея, уподобляясь тем женам, о которых сказано в Откровении (Иоанна) Богослова:[215] "одна другую, нечестивая благочестивую, желала потопить водой из своих уст". Но эта ехидна если и не водой, как та, но в крови потопила всю Россию, весь мир наш, — кто этого не знает? А привезший ее, участник в тайных делах его, Афанасий не по достоинству и несправедливо принял от пославшего его некоторый сан и двойное к имени прибавление чести: он поставил его выше всех, хранителем и распорядителем всех находящихся в кладовых царских украшений и вручил ему всю царскую казну. Его же, как видели некоторые, он (самозванец) назначил впоследствии и предшествующим себе, (дав ему) чин второго боярина, идущего с прочими пред лицом лжецаря; достойные высшего звания тайно и злобно завидовали чрезмерному, постоянно оказываемому ему (возвышению).