Время Анны Комниной

Прокопий, кратко рассказывая об исторических событиях, связанных с Великим переселением народов, стремился описать войны Юстиниана, в которых участвовал он сам и его герой Велизарий. Прокопий не был географом наподобие Эратосфена, Полибия, Страбона или хотя бы Арриана. Однако Прокопий стремился к точности описания, поэтому он достаточно часто упоминал кочевые племена, представители которых служили в византийской армии бок о бок с ним самим, или, напротив, угрожали империи ромеев. Наиболее часто Прокопий обозначал кочевые племена и солдат-кочевников, служивших в византийской армии, термином «гунны». В сочинениях Прокопия мы обнаруживаем более семидесяти пассажей с упоминанием «гуннов» или повествованием о них.

Рассказывая о «гуннах», Прокопий помещает их между Кавказским хребтом и озером Меотидой (Азовское море), т. е. фиксирует этно-политическую ситуацию, которая для второй четверти VI века не адекватна. По-видимому, подобный факт объясняется тем, что Прокопий использовал какую-то старую карту V века, и потому механически причислял к «гуннам» всех кочевников, населявших степи Предкавказья в современную ему эпоху. «Далее (перед Кавказом. – А. М.) идут равнины, удобные для езды верхом и орошаемые обильными водами, страна большая, ровная и удобная для разведения лошадей. Здесь поселились почти все гуннские племена, занимая пространство до озера Меотиды» [Procop. BP I, X, 5–6, пер. А. А. Чекаловой]. Употребление Прокопием термина «гунны» кажется отчасти оправданным, поскольку, вероятно, какие-то остатки гуннской конфедерации еще существовали в первой половине VI века в орбите влияния кутригурских или утигурских племен. Прокопий именует гуннами и тех и других. «В древности великое множество гуннов, которых тогда называли киммерийцами, занимало те места, о которых я недавно упоминал, и один царь стоял во главе их всех. Когда-то над ними властвовал царь, у которого было двое сыновей, один по имени Утигур, другому было имя Кутригур» [Procop. BG VIII, IV, 8; VIII, V, 2, пер. С. П. Кондратьева]. Прокопий, возможно, излагает какую-то тюркскую легенду о происхождении кутригуров и утигуров от единого рода, но ошибочно отождествляет их с гуннами Аттилы. Можно было бы предположить, что влияние истинных гуннов на утигуров было более сильным, чем на кутригуров, так как, по свидетельству археологических памятников, утигуры активно практиковали искусственную деформацию черепа. Подобная традиция, широко распространенная в позднесарматский период в северном Причерноморье и перешедшая к гуннам, у кутригуров встречается крайне редко. К сожалению, Прокопий использует совершенно анахронистический этноним «киммерийцы», чем сразу подрывает доверие к своим этнографическим экскурсам. Если истинные гунны действительно могли быть ассимилированы новыми тюркскими племенами ко второй четверти VI века, то никаких киммерийцев в это время быть не могло. Появление киммерийцев в повествовании Прокопия объясняется влиянием Геродота, которого наш историк цитирует через посредничество «Перипла» Арриана: «Я не могу понять, почему земле, раз она едина, дано тройное название, заимствовавшее свои имена от трех женщин, и почему их границами назначен египетский Нил и Фасис, река Колхиды. Другие же считают такой границей реку Танаис, Меотийское болото и Киммерийский пролив» [Procop. BG, VIII, VI, 15, Arrian. Perip. XIX, Herod. IV, 45].