Время Анны Комниной

Прокопий по непонятным причинам отнес к гуннам также племя сабиров: «Тут (на реке Фасис (Риони). По замечанию А. А. Чекаловой, Прокопий путает реки Воа (Чорох) и Фасис (Риони). – А. М.) живет много различных племен, в том числе аланы и авасги, являющиеся христианами и издревле находящиеся в дружбе с римлянами, затем зихи, а за ними гунны, которые называются савирами» [Procop. BP II, XXIX, 15]. Этноним сабир или сабыр, по мнению М. И. Артамонова, указывает на угорское происхождение этноса[263]. Ряд современных исследователей связывает сабиров с сяньбийцами, пришедшими в степи Предкавказья из Монголии. Однако Прокопий, скорее всего не знавший ни тюркских, ни угорских языков, относит сабиров к гуннам на основании присущего им и до конца еще неизжитого кочевого уклада жизни.

Эфталитов Прокопий именует «белыми гуннами» и свидетельствует об их антропологических отличиях от традиционных гуннов. «Эфталиты являются гуннским племенем и называются гуннами, однако они не смешиваются и не общаются с теми гуннами, о которых мы знаем, поскольку не граничат с ними и не расположены поблизости от них, но соседствуют они с персами… Они светлокожи, не безобразны на вид. И образ жизни у них не похож на скотский, как у тех» [Procop. BP I, III, 2]. По-видимому, за подобной характеристикой скрывается указание на культурную связь эфталитов с кочевыми иранскими народами Средней Азии, с хионитами и юэчжами[264]. Л. А. Боровкова, специалист по истории древнего Китая, предполагала, в частности, что эфталиты – это никто иные, как потомки древних кушан[265]. По мнению крупного исследователя гуннов Хьюн Йин Ким, профессора университета Мельбурна, белые гунны или эфталиты преставляли собой группу обычных гуннов, тюркский кочевой народ, отделившийся от основной массы соплеменников, а затем завоевавший территории Бактрии, Согдианы и западной Индии точно также, как когда-то в древности эти территории завоевали саки юэчжи[266]. Вероятно, воины именно этой группы гуннов с явно монголоидными чертами лица, в ламеллярных доспехах, изображены на знаменитой Орлатской пластине. При этом, как мы отмечали в книге «Император Алексей I Комнин и его стратегия», современные специалисты по истории кочевников раннего Средневековья, в частности, Янош Харматта и Питер Голден, склонны предполагать, что как гунны, так и древние тюрки Ашина в VI веке разговаривали в основной массе не по-тюркски, а на одном из восточно-иранских языков, близких к хотано-сакскому[267].

Использование Прокопием таких этнонимов, как «киммерийцы», взятых у Геродота, и «гунны», заимствованных из карт V века, возможно, даже из «Истории» Приска Панийского, сразу заставляет усомниться в адекватности использования им этнонима «массагеты». Кого же видит наш историк в качестве представителей этого древнего иранского народа, прославленного в кровавых битвах с армией Кира Великого?

«Массагеты» Прокопия

Истолкование этнонима «массагет» появляется у Прокопия в изложении боевого расписания византийской армии накануне вандальской войны (533 год). В составе экспедиционного корпуса, отправленного императором Юстинианом на покорение вандалов, находилось двое начальников конницы – Руфин и Эган «из дома Велизария», т. е. буккелариев из его личной дружины. Эган – буккеларий Велизария, по свидетельству Прокопия был «родом из массагетов, которых теперь называют гуннами» [Procop. BV III, XI, 9]. Этот же Эган упоминается Прокопием в описании боевого расположения византийской армии перед битвой при Даре в июле 530 года.