Время четырёх стихий

– Ах… зараза, – простонал я, дожидаясь, когда пройдёт головокружение. – Чё ж так не вовремя-то?.. – я посмотрел перед собой: городской прибрежный парк, где гуляющие люди уставились на меня, но помочь никто и не подумал. И ни капельки смущения и обиды меня не посетило. Потому что знал, что бесполезно сидеть и ожидать от этих людей шевеления и беспокойства. Одного из зевак передёрнуло, я лишь досадно усмехнулся.

Сняв рюкзак, с шипением приземлился на ближайшую пустую скамейку. Телефон магическим образом был цел и невредим. Закинув наушники и плеер в сумку, я набрал номер дока. Пусть присылает за мной транспорт.

– Да? – после минутных звонков и нескольких попыток, он всё-таки соизволил снять трубку и заговорил на английском. – Кто это?

– Вы что, не забили мой номер? – удивился я на русском, хотя это было ожидаемо.

– А-а-а, Грейсон, – радостно протянул док уже на русском, мне даже почудилась его фальшивая доброжелательная улыбка. – Уже подлетаешь?

– Ага, решил вот отдохнуть в прибрежном парке, – с сарказмом плюнул я, посмотрев на океан. – Сил нет до лабы долететь.

– Как не кстати, а, – с сожалением буркнул он.

Последовала пауза. Долгая. Выводящая из себя.

– И?

– М-м? – самым невинным тоном переспросил док.

– Док, вы только притворяетесь тупым или на самом деле такой? Я не могу долететь до вас. Заберите, пока я не передумал вам помогать.

– Давай без кипячения обойдёмся, – обиженно откликнулся он. – Куда подевались твои буддийские манеры? – я только разинул рот, чтобы ответить, как услышал его крик: – Стив! Съезди-ка в город. Грейсона забрать надо! Жди. Пока подкрепись, если хочешь.

– Я послал этот буддизм ко всем чертям уже лет так восемь или десять назад, – слабо огрызнулся.

Но док уже повесил трубку, я лишь устало вздохнул. Вокруг не было замечено никаких ларьков с едой. А идти куда-то было влом.

Представлюсь-ка я, пока есть возможность. По прилёту сюда я становлюсь Грейсоном Сноу, ибо док строго настрого наказал не называться настоящим именем. Каким-то образом, который я до сих пор понять не могу, оно влияет на… исход событий. Сколько не пытался выяснить причину этого – всё безуспешно.

Как вы уже поняли, я из России. Всего полтора года, насколько мне известно, наша семья прожила там. Но, по правде говоря, я не знаю своей реальной истории: мою память целиком и полностью заполняет придуманный сценарий, написанный доком. Я единственный из Четвёрки, кто живёт «в своём месте». Я пытался обследовать город на различные баги, чтобы вырваться на свободу, но всё было без толку.

Моя, скорее всего, вымышленная семья разбросана по всему земному шару. Сперва, я, мама и папа жили в России вместе с бабушкой, как я уже и сказал. Но вскоре мы переехали в Японию из-за влечения мамы к восточной культуре. Однако позднее, один странный папин коллега – небезызвестный Бен Хейл – сделал ему заманчивое предложение вместе поработать над одним проектом, на что мой отец сразу же согласился. Мама не хотела отпускать его, пыталась отговорить, думая, что это плохая затея и ничего из этого хорошего не выйдет (и она не прогадала). Но папа просто бесцеремонно взял и уехал, забрав меня с собой в Америку. С того дня я долгое время не виделся с мамой, жил с отцом, самостоятельно постигал буддийскую мудрость, учился восточным единоборствам, которые так приелись ко мне. Но вскоре эти каждодневные занятия начали выводить из себя, и забросил их, вздохнув с облегчением.

А когда мне вот-вот стукнуло пять лет, мой лоб сошёлся в роковой схватке с Кристаллом Воздуха, как именует его док. Первое время полученные способности меня пугали. Было страшно. Жутко. Из-за Кристалла лоб постоянно зудел (он походил на огромный созревающий прыщ, и от прикосновений к нему было до невыносимости больно), и я иногда расчёсывал его до такой степени, что начинала идти кровь, попадая мне на глаза и начиная кусаться. Вот только раздражение и краснота никак не проходили, а, наоборот, умножались в тысячу раз. Временами мне казалось, что режущая боль заражает даже мой скелет – первые недели я ходил без сна и всё время стонал, если пытался уснуть. Поначалу я громко и безостановочно орал, ревел чуть ли не до истерики. А с возрастом у меня, кажется, начала ехать крыша. Я не брезгал видом крови, выпотрошенных бычьих, овечьих и прочих тел, с невозмутимостью смотрел на открытые переломы на YouTube, когда мои друзья блевали от одного вида на истекающие свежей, отвратительной на запах, кровью телячьи кишки (а ещё медицинским классом зовутся). Хотя «друзья» – больно кричащее слово.