Время демографических перемен. Избранные статьи

Конечно, бывали и многодетные семьи, у того же Зюссмильха родилось 10 детей, из которых выжило 9. Но он-то сам считал это благословением божиим, которое достается далеко не всем. «Можно считать правилом, – писал он, – что половина всех родившихся не достигают четырех лет, а двое из трех не доживают до 11‑летнего возраста, или что только треть всех родившихся живет больше 10 лет… <…> Бог, и в этом тоже, дает нам понять, что он Бог незримый, но справедливый и мудрый, который в большинстве семей, как кажется, по крайней мере, когда речь идет о смерти детей, отступает от этого правила, что не мешает ему, когда речь идет о целом, применять его с мудростью… Опыт говорит нам, что есть немало родителей, кои сохраняют в живых всех своих детей, что из десяти или большего их числа нередко умирают лишь немногие. Но зато у других родителей погибают все дети, и родители остаются ни с чем»[138].

«Божественный порядок», как его понимал Зюссмильх, и приводил к тому, что на статистическом уровне и в Европе, и в России многодетность, как и сейчас, была относительно редким исключением, среднее же число детей в семье если и отличалось от того, какое наблюдается сейчас в европейских странах, то ненамного. Этот вопрос изучался историками-демографами во многих странах, полученные результаты не оставляют места для разночтений.

Падение смертности и конец «Божественного порядка»

Парадокс истории заключается в том, что трактат Зюссмильха появился тогда, когда описанный им тысячелетний «Божественный порядок» доживал свои последние дни. Стремительно надвигались события, которые резко нарушили сложившуюся систему равновесий и потребовали установление иного равновесного порядка. Наступала новая эпоха, которая требовала новых правил игры, новой культурной регламентации, новых традиций.

Центральную роль сыграло резкое снижение смертности. Высокая смертность была частью «Божественного порядка», одним из краеугольных камней, на которых выстраивалось все здание традиционных культурных норм, религиозных и нравственных предписаний, регулировавших демографическое поведение людей. В частности, она диктовала повсеместное конвергентное развитие тех принципов социальной жизни, которые затрагивали производство и выхаживание потомства и обеспечивали непрерывность поколений. При всем многообразии культурных форм и норм в этой области, все они покоились на общем основании. В организации семейной жизни, матримониальных правилах, семейных ролях мужчины и женщины и т. п. могли быть немалые различия, но некоторые базовые нормы, принятые во всех крупных культурно-религиозных системах, были одинаковыми. Брак должен был быть почти всеобщим и пожизненным, в женщине видели, в первую очередь, продолжательницу рода, большое число детей рассматривалось как благословение божье, всякое вмешательство в процесс прокреации осуждалось и т. д. Если бы все эти нормы не охранялись культурой и не соблюдались, в условиях высокой смертности человечество вымерло бы.

Стремительное снижение смертности привело к тому, что многие из этих норм утратили смысл, начались их эрозия, поиск новых форм организации частной жизни людей и их культурной оболочки, больше соответствующих новым историческим условиям, которые включают и резко снизившийся уровень смертности.

Снижение рождаемости

Первым принципиальным изменением стало снижение рождаемости, еще в XIX столетии казавшееся странной особенностью Франции, в начале XX в. охватившее все страны западной культуры, а позднее распространившееся на весь мир. Будучи реакцией на всеобщее снижение смертности, снижение рождаемости особенно ясно демонстрирует универсальный характер происходящих перемен.

Традиционная высокая рождаемость была столь же неотъемлемой частью «Божественного порядка», как и высокая смертность, которая, собственно, и задавала главные правила семейной жизни. Производство потомства было одним из важнейших приоритетов «семейного труда», задачей брака, решавшейся только после многих лет совместной жизни, потому что смерть постоянно сводила на нет усилия по рождению и воспитанию детей. Традиционные условия жизни не оставляли места для свободы прокреативного выбора, попытки тем или иным способом намеренно ограничить число рождений всегда были маргинальными формами поведения, морально предосудительными, а часто и сурово каравшимися законом.

Изменение «Божественного порядка» в одном звене – исчезновение высокой смертности – необратимо нарушает сложившееся равновесие и влечет за собой цепочку других изменений, без которых восстановление равновесия невозможно. Сохранение традиционно высокой рождаемости при резко снизившейся смертности не просто не нужно, оно становится опасным, порождая массовую многодетность и стремительный рост населения, что вступает в противоречие с экономическими и прочими возможностями отдельных семей, целых государств, в конечном счете – всего Человечества.