Время ереси (СИ)

- О твоем дыхании, - торопливо повторял Торольф, чувствуя, как разгорается между ладонями слабый огонек – искра, способная разогнать время ровно настолько, чтобы позволить смертному выжить в снегах.

- …в битве… огне очага…

- Не в битве, но в огне очага…

- …разить врагов…

Торольф подхватил почти бесплотный человеческий силуэт, выпустил из ладони искру благословения, и та рассеялась сразу же в морозной мгле – но холод отступил прочь, и человек, что давно уже должен был умереть, жадно вдохнул вдруг ставший податливым воздух. Торольф с Эймундом уже тащили его к городской стене, к кострам, к свету Маяка, где время течет как следует и не требует хитрых уловок для выживания.

Когда отблеск пламени упал на его лицо, Торольф понял, что позволило безумному снегоходцу выжить.

- Я ищу дракона, - почти беззвучно прошептал жрец. Торольф бессильно покачал головой.

- Тут нет драконов, господин.

Жрец глубоко вздохнул, захрипев, как дырявые меха. Он был слишком близок к смерти; черная стужа почти убила его, и костров Кин было недостаточно, чтобы окончательно прогнать холод. Торольф оглянулся на Эймунда.

- Оставайся на воротах. Я отведу его к жрецу.

- Увидимся лет через двести, - ответил Эймунд. Ему было не привыкать. Для немертвых мертвецов несколько столетий не имели значения, разве что в кости придется играть без напарника, с самим собой.

Торольф с умирающим жрецом вошли в город, и ворота громыхнули, запираясь следом. Эймунд снова уставился в темноту, подбрасывая на ладони костяшки из мамонтовой кости. По крайней мере, он предпочитал думать, что они из мамонтовой кости. Могло статься и по-другому.

Прошло какое-то время, и темнота ожила вновь.

- Я думал, никогда сюда не доберусь, - сказала она и выпустила из ледяного чрева мальчишку, укутанного в меха с ног до головы. Лицо его было скрыто потрепанной повязкой, защищавшей от пепла, снега, песка и всего подобного, что могло встретиться на пути.

Но Эймунд видел его глаза, и глаза у него были не совсем человеческие.

- Стой где стоишь, - Эймунд обнажил меч. – Назови свое имя.

- С этим сложно, - сказал мальчишка. Его ничуть не испугал вооруженный мертвец почти в два раза выше его самого. – Послушай, мне нужно найти драконьего жреца. И ты отведешь меня к нему, потому что у меня есть вот эта штука.

Эймунд посмотрел на вещь в его руках и всерьез задумался над тем, что предписывают древние законы в таком случае: убить еретика или упасть на колени. Как городской страж, он привык сталкиваться с различными трудностями, но это было уже слишком.

***

Силгвир шел следом за драугром-стражем и щурился на неподвижно зависшую над городом, затерянным в снегах, яркую белую звезду. Она не была звездой, на самом деле. Во всяком случае, не такой звездой, какую можно увидеть над Тамриэлем: она горела гораздо ниже и гораздо ярче, и она совершенно точно не двигалась. Все искажения, что запутывали путников в темноте, были вызваны только атморскими аномалиями. Время и пространство здесь перепутались змеиным клубком, в котором не разобрался бы теперь и сам Ака.

Силгвир чувствовал, как звезда оживляет Время рядом с собой: у городских ворот оно едва-едва двигалось вперед, здесь же струилось горной рекой, чистое и неукротимое. В центре города, должно быть, десятилетия считались за один вдох за воротами.

Сам же город являл собой обычный атморский город-крепость, об которую могли бы обломать зубы даже орды аврорианцев. У дверей каждого дома висели эльфийские уши; раньше он бы не смог пройти по улице, не оглядываясь с испугом на каждый скрип, но теперь ему было почти все равно. Он убил бы любого, кто помешал бы ему сейчас, когда он уже добрался до проклятой звезды.

Драугр остановился у огромных ворот – не замка, нет; такими стенами ограждали гладиаторские арены. Перед входом на высокие пики были нанизаны два черепа; на земле рядом с ними были небрежно брошены тотем Малаката и золотой щит с поблекшим и едва различимым символом Тринимака; и тотем, и щит были измараны давно засохшей кровью.

Ворота распахнулись, и Силгвир шагнул вперед, на арену, где Пел драконий жрец, танцуя с красными бликами на снегу.

Служитель драконов обернулся на скрип массивных ворот и, замерев на несколько долгих секунд, опустил ослепительно-яркий белый клинок.

- Долго ты шел, - сказал он, и Голос его прозвучал совсем как прежде, в Эре, которая еще не наступила.

- Мой вассал не смог помочь мне в здешних землях, он погиб на вершине Глотки Мира, - отозвался Силгвир. – И после такой смерти мертвецы не возвращаются. Ты знаешь что-то о нём?

- Я был на вершине Глотки Мира со своим господином, - сказал жрец. – Я воззвал к человеческому богу и разорвал на части бога драконьего, а когда Рассветный миг наступил, я убил своего господина этим клинком и сбежал прочь.

***