Читаем Время Культуры полностью

Время Культуры

Нынешняя церковь благославляет власть, войну, богатство. Вот почему и Толстой от нее отвернулся и крестьяне из «Фальшивого купона» с церковью порывают, они напрямую слушают Христа. Крамола? Конечно! За то Лев Николаевич и получил отлучение от церкви и анафему, как ни стараются сегодняшние церковнослужители этот факт «замылить».

О милосердии и прощении. Они изображены не только Толстым. Не забуду старый французский фильм по роману «Отверженные» Виктора Гюго с Жаном Габеном в роли Жана Вальжана. Сбежавший с каторги, куда был отправлен за кражу булки, Жан Вальжан случайно оказывается в доме священника. Тот с радостью встречает гостя, кормит его обедом, сервируя стол старинным серебром. Ночью Вальжан покидает дом, прихватив с собой столовое серебро. Его ловят, приводят к священнику. И тот, глядя в лицо Вальжана, говорит, что серебро ему подарил, а потом приносит серебряные подсвечники, которые гость почему-то забыл… И камера нам показывает лицо Жана Габена. В нем что-то происходит. От обозленности на весь мир, который был к нему всегда несправедлив, всегда зол и беспощаден, он приходит к мысли, что есть и другие — человеческие — чувства: любовь к ближнему, милосердие, сострадание, прощение.

Не хочу, чтобы все это звучало как проповедь, тем более, что сама я не принадлежу ни к какой религиозной конфессии… Прошу прощения за нравоучительность этих заметок!

Вот еще пример. В «Воспоминаниях» Дмитрия Сергеевича Лихачева есть рассказ о приезде Горького на Соловки, которого все заключенные, в том числе молодой Дима Лихачев, страшно ждали. Они надеялись, что писатель увидит тот ад, который установился на острове. Они видели, как к Горькому подбежал парнишка и целый час наедине рассказывал ему обо всех островных ужасах. В результате послабление не наступило, а парнишку убили. — Как же так, — пишет Дмитрий Лихачев, — как же он мог не спасти этого мальчика? Не только не спас, но и написал статью после посещения лагеря о достойной работе чекистов…

И вот смотрю фильм о Дмитрии Лихачеве, снятый уже в последние годы его жизни. Он снова рассказывает о Горьком и о парнишке. И он прощает Горького. Говорит, что у того была такая манера — хвалить, надеясь, что от этого работа «злодеев» станет менее злодейской.

Надо иметь величие души Дмитрия Лихачева, чтобы постараться найти объяснение поведению Горького и простить «писателя-гуманиста».

Ну и не забудем про Пушкина! Пушкина, который при каждом удобном случае призывал царя Николая Первого быть милостивым. К кому? В первую очередь, к «государственным преступникам» — декабристам, сосланным в Сибирь, томящимся в «каторжных норах». Николай был человеком жестокосердым, железным, хотя катастрофу Крымской войны пережить не сумел. Декабристы были возвращены уже в следующее царствование, при Александре Втором.

Вспомним конец поздней пушкинской поэмы «Анджело» (1833): «И Дюк его простил». Кого? Преступника, облеченного властью, преспокойно совершающего то, за что определил суровое наказание юноше, обреченному им на казнь. И кто знает? Может быть, помилование приведет злодея к раскаянию, к перерождению?

Российский самодержец однако не пожелал прислушаться к призыву поэта, «милость к падшим» не проявил.

А теперь давайте вернемся к «ужасам» Библии. Тут я высказываю свои мысли, вызванные вчерашней тирадой Невзорова. Библия создавалась как история иудеев на протяжении нескольких тысячелетий и, естественно, отражала жестокие нравы племен и их предводителей. Это не учебник благопристойности, не сборник правил поведения. Да, преступали, жгли, убивали, вели войны, не слушали своих пророков и побивали их камнями. Но оглянитесь, разве сейчас, три тысячи лет спустя, этого нет? Нет войн, предательств, клятвопреступлений?

Разве фашисты не травили живых людей в газовых камерах и не жгли в крематориях?

Разве Никита Хрущев не дал приказ расстрелять голодное восстание в Новочеркасске?

Разве не было Гулага?

А книги о нем разве не лежали несколько десятилетий неизданные, дожидаясь Перестройки?

А репресии по отношению к малым народам?

А гонения на евреев? на инакомыслящих?

Но замолкаю, надеюсь, что вы меня поняли. Добавлю, что Библия еще и Книга книг — потому что содержит и призывы к покаянию, и Плач Иеремии, и рассказ о том, как Иаков боролся с Ангелом, а Иосиф был предан братьями, есть в ней вызывающая восторг и удивление Песнь Песней, есть великие страницы исхода из Египта и скитаний в пустыне! Библия — великая книга, но, на мой взгляд, не стоит читать ее на уроках литературы.

Пусть каждый прочтет ее и прочувствует в одиночку. А на уроках я призываю продолжать читать наших классиков — Пушкина, Толстого и Достоевского, тех, кому отчасти и была посвящена эта моя колонка.