Читаем Время магов. Великое десятилетие философии. 1919-1929 полностью

Время магов. Великое десятилетие философии. 1919-1929

Текстовая монада в текстовой монаде, смонтированная лишь затем, чтобы на один светлый миг сделать зримыми неисповедимые способы, какими само время переплетает вещи друг с другом. Беньяминово ви́дение реальности. Писательства. Припоминания как знания.

Саморазрушительный характер

Весной 1929 года Беньямин – философ и публицист – находится на вершине своего творчества. Это, понятно, не означает, что его как реально существующего индивида в это время не одолевали самые разные, переплетенные друг с другом неурядицы прямо-таки метафизической глубины. Что беда случится и каким образом это произойдет, первым во всей ясности осознал, вероятно, Гершом Шолем, получивший в первых числах августа 1928 года от друга из Берлина следующее письмо:

Моя поездка в Палестину вкупе со строгим соблюдением предписанного Вашим иерусалимским превосходительством учебного плана – дело решенное. ‹…› Теперь деловые подробности. Во-первых, срок моего приезда. Пожалуй, он сдвинется к середине декабря. Связано это, во-первых, с тем, смогу ли я рассчитывать, что еще до отъезда из Европы закончу работу над «Пассажами». Во-вторых, сумею ли я осенью в Берлине повидать свою русскую подругу. Ни то, ни другое пока не решено[347].

Разумеется, осенью 1928-го работа над «Пассажами» не закончена. Как раз в это время она по-настоящему набирает обороты. К тому же, до марта 1929 года Беньямин не сделает ни малейших успехов в древнееврейском. Срок его отъезда в Палестину по-прежнему не определен. Главным образом – потому, что с сентября 1928 года в Берлине находилась Ася Лацис. Причем ее официально направили, точнее «откомандировали» в киноотдел советского торгового представительства. И даже снабдили спецмандатом – как члену группы «„Пролетарский театр“ ‹…› завязать контакты с Союзом пролетарских писателей»[348]. Райх тоже в Германии – правда, профессионально он привязан к Мюнхену.

Когда Беньямин узнаёт о приезде Аси, ему уже известна еще одна радостная новость. Даже без второй рецензии (от Кассирера или иного лица высокого литературного ранга) д-р Магнес из Еврейского университета выделил для Беньямина средства на оплату полного годичного языкового курса, а также на покрытие расходов на дорогу и пребывание в Иерусалиме. Изначально эти деньги предполагалось выплачивать ежемесячными траншами в зависимости от успехов в усвоении учебной программы. Этот план поддерживал и Шолем. В конце концов, он не просто прекрасно знал Беньямина – он за него поручился. Однако, к большому удивлению и Беньямина и Шолема, в октябре 1928 года – Ася в городе ровно три недели – происходит вот что:

18 октября 1928

Дорогой Герхард,

спешу с благодарностью подтвердить, что получил от д-ра Магнеса чек на 3 042 марки (70/100). Пожалуйста, передай ему от меня огромное спасибо. Позднее я поблагодарю его лично. Всё прочее через несколько дней.

С сердечным приветом,

твой Вальтер[349]

Не консультируясь с Шолемом и даже не поставив его в известность, Магнес одним чеком перевел Беньямину разом всю сумму стипендии – для Беньямина хороший годовой заработок.

Уже через две недели Беньямин снял для себя и Лацис просторную квартиру на Дюссельдорферштрассе. Они не выдерживают вместе и двух месяцев. Ссорясь каждые три дня, они умудряются сохранять дружеские отношения и совместно наслаждаться жизнью. Оставив квартиру Лацис, Беньямин возвращается на Дельбрюкштрассе, к своей снова оказавшейся без работы жене, сыну и разбитой после инсульта параличом матери. По крайней мере, теперь есть деньги.

Именно в это время Лацис устраивает Беньямину встречу с Брехтом. Беньямин же знакомит ее с берлинской духовной, а заодно и ночной жизнью. Он близко узнаёт деятельность профессиональной культурной революционерки, а сам вводит ее в свой – уже весьма влиятельный – интеллектуальный круг. Пискатор и Кракауэр, Клемперер и Лео Штраус, Брехт и Адорно. Они встречаются, разговаривают, дискутируют, намечают новые проекты. Все вместе – вскоре к ним присоединится и д-р Райх – они участвуют в сумбурной ночной жизни подлинной столицы 1920-х годов, Берлина.