Время милосердия

— Почему? Я говорила с Люсьеном и с Гарри Рексом, мы все подробно обсудили и пришли к выводу, что этим мерзавцам нельзя спускать с рук их подлость. Надо преподать им урок.

— Пойми, Порсия, решение принято. Сейчас у меня нет душевной и физической энергии преследовать Сесила Кофера. Ты заглядывала в окружную тюрьму?

— На этой неделе еще нет.

— Я хочу, чтобы ты каждый день проводила с Дрю по часу. Ты ему нравишься, и ему нужен друг. О деле не говорите, просто играйте в карты и в другие игры, поощряй его выполнять домашние задания. Карла считает, что он стал больше заниматься.

— Хорошо. Когда ты вернешься на работу?

— Надеюсь, что уже скоро. Сиделка у меня — настоящая садистка, с врачом тоже не забалуешь, но уверен, на следующей неделе, после того как он снимет швы, меня выпустят. Вчера я долго беседовал с Нузом, он торопит с решением о невменяемости Дрю. Я хочу уведомить его и Дайера, что мы собираемся прибегнуть к прецеденту Макнотена — утверждать, будто наш клиент не осознавал, что делает. Твое мнение?

— Разве этот план не изначальный?

— В общем, да. Но одна из проблем — гонорар эксперта. Сегодня утром я говорил с одним, из Нового Орлеана, он мне понравился. Эксперт много раз давал показания и знает свое дело. Но он просит пятнадцать тысяч, поэтому я ему отказал. Подсудимый — местный житель, и округ не заплатит столько эксперту защиты. Получается, я должен платить ему из своего кармана, и у меня большие сомнения, что эти расходы будут возмещены. Он согласен и на десять тысяч, однако и это слишком много. Я поблагодарил его и обещал подумать.

— Как насчет Либби Провайн? Я полагала, ее Фонд пытается наскрести денег.

— Да. Еще она знакома с кучей докторов. Я очень на нее надеюсь. Нуз спрашивал об отсрочке, сказал, что при необходимости предоставит нам больше времени и Дайер не станет возражать. Я с благодарностью отказался.

— Из-за Киры?

— К шестому августа срок ее беременности составит семь с половиной месяцев. Хочу, чтобы она давала показания еще беременной.

Порсия бросила на стол блокнот и покачала головой.

— Должна заметить, Джейк, что мне это не нравится. Скрывать факт ее беременности несправедливо. Ты не думаешь, что судья Нуз разозлится, когда поймет вместе с остальными, что Кира беременна и что отец — Кофер?

— Она не мой клиент. Мой клиент — Дрю. Если ее вызывает штат, значит, она их свидетель.

— Ты постоянно твердишь это, но Дайер взорвется, а с ним и весь зал. Подумай о Коферах, об их реакции на то, что сын оставил ребенка, о котором они не знали.

— Странно, но мне сейчас нет дела ни до Коферов, ни до злости Нуза, ни до припадка Дайера. Лучше подумай о присяжных, Порсия. Значение имеют только они. Сколько из них окажутся шокированы и разгневаны, когда всплывет правда?

— Все двенадцать.

— Вероятно. А нам хватит даже трех-четырех. Неединогласное жюри станет нашей победой.

— За что мы боремся, Джейк: за выигрыш или за правду и справедливость?

— Что такое в данном деле справедливость, Порсия? Ты собираешься учиться на юридическом факультете, где тебе три года будут вдалбливать, что в судах добиваются правды и справедливости. Как же иначе? При этом возраст позволяет тебе быть присяжным заседателем. Как бы ты поступила с этим парнем?

Немного помолчав, она ответила:

— Не знаю. Часто размышляю и, клянусь, не нахожу решения. Дрю сделал то, что было, с его точки зрения, правильно. Он подумал, что его мать погибла, и…

— …и они с Кирой тоже в опасности. Что Кофер проснется и продолжит дебоширить. Он бил их раньше, угрожал прикончить. Дрю предполагал, что Стюарт пьян, но где ему было знать, что тот надрался до беспамятства? В тот момент парень считал, что защищает сестру и самого себя.

— То есть это оправдано?

Джейк хотел улыбнуться, но не смог, пришлось наставить на нее палец.

— Именно. Забудь о невменяемости. Это было убийство при оправдывающих вину обстоятельствах.

— Зачем тогда вспоминать прецедент Макнотена?

— Мы не будем этого делать. Просто я подброшу Дайеру работенки. Дрю отправят в Уитфилд для освидетельствования местными врачами, и среди них непременно найдется тот, кто покажет, что парень отлично знал, что делал. Позже, уже перед слушанием дела, я отзову ходатайство. Немного с ними поиграю, только и всего.

— Так это игра?

— Нет, шахматная партия, однако своеобразная, с рыхлыми правилами.

— А что, мне нравится! Не уверена, что присяжные клюнули бы на мысль, что шестнадцатилетний парень слетел с катушек. Знаю, помешательство — не медицинский диагноз, к тому же у подростков часто возникают медицинские проблемы, но как-то странно было бы утверждать, что подросток безумен.

— Рад это слышать. Правда, до завтра я могу передумать. Я сижу на обезболивающих и не всегда ясно мыслю. Давай закончим с этими документами. Не засиживайся здесь, а то вернется моя сиделка. Мне не положено работать, застукает — лишит мороженого. Сколько денег в банке?

— Немного, не дотягивает до двух тысяч.

Джейк дернулся и скривился от боли.

— Так плохо, босс?