Время милосердия

— Моя фирма — можешь считать ее сворой психов — всегда была в плюсе.

— Ты спрашивал про сценарий. Предложишь что-нибудь получше?

Вернулась Салли с высоким стаканом холодного чая и с блюдечком нарезанного лимона.

— Обед через полчаса, — сообщила она и снова исчезла.

— Ты еще не просил у меня совета.

— Ну, так посоветуй, Люсьен!

— Займись этим парнем. По какой-то причине он держался в тени, а потом все-таки высунулся.

— Объяснил детективу, что однажды судился и ненавидит адвокатов.

— Вот и займись им. Раскопай все про ту его тяжбу. Разгреби грязь, Джейк. Твоя задача — похоронить его на глазах у присяжных.

— Я вообще не хочу этого процесса. Мечтаю удить форель в каком-нибудь никому не известном горном ручье. На этом мои желания заканчиваются.

Люсьен сделал еще глоток и поставил стакан на столик.

— Ты говорил с Карлой?

— Нет. Поговорю, когда она вернется домой. Будет забавно: я расскажу своей обожаемой жене, что меня поймали на мошенничестве и выгнали из суда.

— Я никогда не умел ладить с женами.

— Полагаешь, железная дорога предложит досудебное соглашение?

— Не думай об этом, Джейк. Не смей демонстрировать слабость. Ты можешь снова пойти в гору, если упрешься, вцепишься в Нуза, заставишь его назначить новую дату процесса и опять затащишь этих сукиных сынов в суд. Оприходуй этого нового свидетеля. Подбери подходящее жюри. Тебе это по силам, Джейк. Брось болтать о соглашении.

Впервые за много часов Джейк сумел улыбнуться.

Хокатт-Хаус был построен на несколько лет раньше дома Люсьена. К счастью, старик Хокатт не любил возиться в саду, поэтому выбрал для строительства участок в центре города. Джейк разделял эту его нелюбовь, но раз в неделю, в хорошую погоду, не прочь был включить газонокосилку и триммер и пару часиков попотеть.

Понедельник показался ему удачным временем для работы на свежем воздухе. Дочь и жена, вернувшиеся домой из школы, застали его за газонокосилкой на заднем дворе. Джейк никогда не возвращался раньше их, и Ханна обрадовалась. Он охладил к их приходу банки с лимонадом, и они болтали на крытом дворике про школу, пока дочери не стало скучно со взрослыми и она не ушла в дом.

— У тебя все в порядке? — встревожено спросила Карла.

— Нет.

— Хочешь поговорить?

— Только если пообещаешь простить меня.

— Всегда.

— Спасибо. Это будет непросто.

— Я на твоей стороне.

23

Из трех надзирателей, приносивших в камеру Дрю еду, поучавших его, проверявших порядок в камере и иногда расщедривавшихся на доброе словечко, Дрю выделял мистера Зака за его неравнодушие. В отличие от других, Зак никогда не кричал на заключенного. Хуже всех был сержант Бафорд. Однажды он посоветовал Дрю получать удовольствие от окружной тюрьмы, потому что камера смертников — ужасное место, куда отправляют на погибель всех убийц копов.

Зак пришел с утра пораньше с подносом, на котором была тарелка с яичницей и тост. Он оставил поднос рядом с койкой и сходил за пакетом.

— Это от твоего священника. Одежда, настоящая. Оденься, приведи себя в порядок.

— Зачем?

— Сегодня тебя отведут в суд. Разве адвокат тебе не говорил?

— Наверное. Зачем мне в суд?

— Почем я знаю? Я — тюремный надзиратель. Когда ты последний раз принимал душ?

— Не помню.

— Два дня назад. Ну и хорошо. По крайней мере, ты не слишком плохо пахнешь.

— Там ледяная вода. Не хочу в душ.

— Тогда поешь и переоденься. За тобой придут в восемь тридцать.

После ухода надзирателя Дрю несколько раз откусил от тоста, но к яичнице не притронулся. Она всегда была холодная. Он достал из пакета джинсы, толстую клетчатую рубашку, две пары белых носков, спортивные кеды — все ношеное, с сильным запахом стирального порошка. Дрю стянул с себя оранжевый комбинезон и оделся. Вещи оказались ему впору, и ему понравилось, что у него снова нормальный вид. В картонной коробке под койкой он держал свои немногочисленные пожитки, в том числе то, в чем мальчика сюда доставили.

Дрю открыл пакетик соленого арахиса, принесенный адвокатом, и стал класть орешки в рот. Мать строго наказала ему посвящать час утреннего времени чтению. Она оставила сыну две книги: скучный школьный учебник по истории штата и роман Чарльза Диккенса, переданный учителем английского через священника. Обе книги не вызвали у Дрю интереса.

Зак вернулся за подносом.

— Ты не съел яичницу.

Парень молча растянулся на койке, чтобы еще подремать. Через несколько минут дверь распахнулась, и толстый помощник шерифа крикнул:

— Вставай, Гэмбл!

Дрю нехотя поднялся, Маршалл Празер застегнул у него на запястьях наручники, взял за локоть, вывел из камеры, и они пошли по коридору. За задней дверью стояла патрульная машина, за рулем сидел Дуэйн Луни. Празер усадил Дрю на заднее сиденье, и они поехали.

Уже через минуту машина остановилась позади здания суда. Даже здесь их подкараулили двое с камерами. Празер извлек Дрю из автомобиля и постарался, чтобы того запечатлели анфас. Потом они стали подниматься по темной узкой лестнице.