Время Музы

– Это я, твоя Аврора, не бойся… – я села рядом на кровать, ласково двумя ладонями взяла его руку. – Позволь, я полюбуюсь на эти пальцы… Пальцы гения. Как же я хочу видеть, как они летают над клавишами… Но, прежде всего, тебе нужно встать и позавтракать! Мари уже распорядилась. Ой, ты такой забавный – не узнал меня! А давай поиграем: представь, что я – это совсем не я, а кто-то другой, допустим, твоя преданная поклонница. И в таком случае ты мне все здесь покажешь, познакомишь меня со всем… будто бы мы начали все с чистого листа…

– О, Аврора! Душа моя! Начать все заново – да, конечно же, да! Ты больше не дуешься на меня!

Он радостно расцеловал мои руки, полез обниматься. Я промурлыкала:

– Адам Мицкевич.

– Что?..

– Я привезла тебе в подарок Адама Мицкевича. Он ждет, пока ты, соня, проснешься.

– Ве-великий поэт – у нас?! Он ждет в гостиной?..

– Скорее, в саду.

Шопен подскочил (он оказался в забавной длинной ночной рубашке), в спешке принялся одеваться. Прыгая на одной ноге, чтобы другой залезть в штанину, воскликнул:

– О, коварная женщина, почему ты не разбудила меня раньше? Заставить ждать самого Мицкевича?!

Я уверенно подошла к композитору – он был худощав и, по сравнению с мадам, довольно высок. Чтобы взглянуть в серые глаза, пришлось задрать голову.

– Ну что, наше пари в силе? Познакомимся заново?..

– Изволь, моя шалунья, – улыбка у него была потрясающая.

– Итак, где же мадам Санд обычно переодевается и кто ей в этом помогает?

Фредерик, наскоро причесавшись (и даже не завившись), рванул в сад к соотечественнику – разговоров о потерянной родине, полагаю, будет немерянно. А я тем временем решила освоиться в доме, разузнать, где чьи апартаменты, и вообще, что к чему. А то, не дай бог, припрешься по ошибке в комнату к Листу, вся в халате и бигудях, скажешь, мол, тапочки потеряла – однозначно, поймут неправильно. Гости (по признанию Мари) и без хозяйки неплохо осваивались, поэтому я не спешила на завтрак, решила подойти лишь к его окончанию.

Личные апартаменты мадам Санд были здесь же, на втором этаже. Три комнаты – спальня (будуар), рабочий кабинет и библиотека. Из будуара Авроры можно было пройти к Шопену.

В спальне композитора на глаза попался знакомый таракан. Он деловито ползал по нотным листам, сканируя рукописи, и я уверена, будет начеку даже посреди ночи, когда гению вздумается встать и наиграть что-нибудь. Задачей бота было именно это – показать исключительную, никому другому не свойственную манеру Фредерика Шопена нажимать на клавиши. Удобный угол обзора достигался с бокового бортика инструмента, тут наш рыжий шпион и расположится.

Приличной даме после дороги необходимо переодеться. Нам, солидным баронессам, моветон выходить к ужину в том, что было на нашей светлости с утра. В будуаре послышался шорох – служанка Катрин собиралась помочь своей госпоже.

Девочка, расчесывая волосы, немного замялась.

– Что еще? – спросила я, видя ее бегающие глаза.

– Мадам… Мадам, простите нас, но мы нигде не можем найти маркиза. Утром он завтракал и скучал по вас, но пропал, как только вы приехали… Мы с месье Морисом уже все обыскали, его нет.

Пропал какой-то маркиз. И кто он? Писатель, поэт, художник? Человек пропал – это не шутки! Я небрежно махнула рукой:

– А, не переживай, Катрин. Найдется… Может, спит где-нибудь с бодуна, я слышала, у маркизов такое бывает. В крайнем случае, вызовем полицию.

Видя, как глаза девушки удивленно округлились, я поняла, что сморозила глупость. Ну да ладно. Я сюда не за пьяными маркизами приехала наблюдать, а за господами куда более утонченными.

Меня переодели: поверх нательной сорочки затянули тугой жесткий корсет, широкий кринолин (кольца метра два в диаметре, не меньше!) закрепили лентами на талии, сверху надели три нижних юбки с оборками, а уже после всех этих слоев шло платье. Темно-синее, с открытыми плечами и глубоким, как Мариинская впадина, вырезом. В зеркале я выглядела бомбой во всех смыслах. И огромная, и сексуальная. Чтобы немного сгладить бомбический эффект (и не загореть) Катрин накинула мне на плечи тонкую кисейную косынку. Я повертелась, попробовала присесть, сделать «пистолетик» – не очень удобно, но что сделаешь, мода есть мода. Уфф, посреди лета в такой толще тряпья будет несладко, а кондиционеры здесь появятся лет через двести, не раньше… Катрин еще немного поколдовала с моей прической и отпустила, наконец, меня из своих цепких, но умелых лапок на свободу.