«Время, назад!» и другие невероятные рассказы

— Забудьте про Максля, — раздраженно бросил Штумм. — Вы и без того тратите массу времени на свои эксперименты. Напоминаю: уже через три недели я должен закончить черновой набросок новой пьесы. Сегодня утром, Зигмунд, мне потребуется самое пристальное ваше внимание. Весь вчерашний день вы провели нос к носу со своей идиотской каменной лягушкой. Но теперь у нас есть более важные дела — а именно третий акт.

— Но как же якорь? — жалобно спросил Оуэн. — Вот бы один из вас вспомнил, на что он был похож, этот якорь. Хотелось бы мне узнать…

— …сказала овсянка, — едко перебил его дядя Эдмунд.

— Максль! — тоненько воскликнул вдруг доктор Крафт, после чего резко встал, и старческое лицо осветилось радостью. — Да, точно! Я помню, где оставил Максля! У вас в библиотеке, Эдмунд! Простите, но мне надо бежать к Макслю!

И он, шаркая подошвами, второпях пересек столовую. Со стороны казалось, что сияющее лицо доктора подсвечивает ему путь, словно карманный фонарик. Штумм следил за происходящим, скривив бакланскую физиономию в сардонической гримасе и тем самым изрядно озадачив племянника.

— Дядя Эдмунд… — начал Оуэн.

— Чего?! — сердито рявкнул Штумм.

— Вряд ли спонсоры мисс Бишоп снова поднимут цену. Но если сегодня я свяжусь с ней, можно заключить сделку, исходя из последнего предложения Клэр.

— Эдмунд! — донесся из библиотеки полный ужаса возглас доктора Крафта, и дядя с племянником вскочили на ноги. — Эдмунд! Грабители! Воры! Ох, бедный мой Максль!

4. Время потерпеть…

Библиотека и впрямь являла собой ужасающее зрелище. На ковре блестели осколки разбитого портфенетра. Дождь промочил занавески; бесформенные грязные пятна на половике вели к стенному шкафу. Когда-то у него были стеклянные дверцы, а за ними — необычайно посредственная коллекция золотых монет, принадлежавшая С. Эдмунду Штумму. Теперь же шкаф — вернее, то, что от него осталось, — был пуст.

— Мои монеты! — Штумм эффектно зашипел сквозь зубы и бросился к разграбленной сокровищнице.

— Максль! — невпопад подхватил доктор и метнулся вслед за Штуммом, но замер у огромного стола, где склонился и нежно погладил ладонью угол обширной столешницы. — Да-да, вчера вечером он сидел именно здесь, как сейчас помню. Ох, украли бедняжку Максля! Эдмунд, необходимо вернуть моего Максля, иначе мне конец!

— Какая чушь! — отозвался Штумм, разглядывая сломанный шкаф. — Монеты! Пропали мои монеты, а их оценивали во много тысяч долларов! — (Вопиющее преувеличение, хотя коллекции была присуща некоторая ценность. К тому же дядя Эдмунд застраховал монеты вдоль и поперек.) — На кой черт грабителям сдалась каменная лягушка? Она что, имеет реальную стоимость, как моя нумизматика?

— Только для меня, — грустно сообщил Крафт. — Но я знаю, что вчера вечером он сидел именно здесь. Теперь я прекрасно все помню. Должно быть, его стащили воры, и я навсегда утрачу способность к размышлениям.

— Питер, — холодно скомандовал Штумм, — дай сюда телефон.

— Но, дядя Эдмунд, — возразил Оуэн, поглядывая на стену за письменным столом, где находился средних размеров сейф со встроенной в деревянную панель круглой металлической дверцей, — не лучше ли для начала все проверить? Вдруг воры забрали не только монеты? Мне открыть сейф?

— Я сказал, дай телефон, — еще холоднее повторил Штумм. — Не тяни канитель, юноша. С каждой секундой промедления грабители уходят все дальше — от нас и полицейского департамента. Не трогай сейф! Понимаю, мой хитрый юный друг, тебе хочется узнать шифр от замка, но ты, верно, будешь разочарован, когда выяснишь, что в сейфе нет ничего ценного. Только бумаги. А теперь… не передашь ли телефон? Или мне высунуться в окно и голосить, пока не явится полиция?

Оуэн молча вручил дяде аппарат. С демонстративным удовлетворением Штумм продиктовал телефонистке номер мэра.

— Теперь посмотрим, — бормотал он, ожидая ответа, — как этот пентюх в форме шефа полиции… Алло! Алло! Джеймс, это вы? Говорит С. Эдмунд Штумм. Ограбили мой дом!

В ответ на это драматическое объявление телефонная трубка разразилась невнятными возгласами.

— Это сделал шеф Иган, — твердо сказал дядя Эдмунд. — Нет, я не обвиняю лично его и не хочу сказать, что он собственной криворукой персоной обворовал мое жилище, но преступность в Лас-Ондасе давно уже вышла за любые рамки, Джеймс, и это последняя капля. Игану пора освободить должность! Вы же знаете, сколько бед обрушил он на мою голову.

Телефонная трубка зашумела снова.

— Мне все равно, сколько у него детей, шесть или шестьдесят! — повысил голос дядя Эдмунд. — Вы мэр Лас-Ондаса, и ваша работа состоит в том, чтобы защищать горожан, но город вырождается и совсем скоро превратится в африканскую касбу, а я не желаю, чтобы мое имя ассоциировалось со зловонной клоакой наподобие грязных трущоб Порт-Саида!

Трубка разродилась длительными увещеваниями.