Время не обманешь

Перед пробуждением, в течение нескольких часов температура в капсуле постепенно повышается. И только когда достигнет положенной отметки в двадцать семь градусов по Цельсию, организм выводится из анабиоза. При этом событии должен присутствовать медик из команды корабля, который будет следить за состоянием проснувшегося.

А в моей капсуле сейчас, наверно, градусов пятнадцать, а может быть, и того ниже. Значит, температурный режим нарушен. Следовательно, имеет место сбой в системе контроля среды криокамер. Или в климатической системе корабля. Сирена, кстати, может возвещать о том же.

Рядом никого нет. Стало быть, разбудила меня аварийная система, обнаружила сбой и поспешила вывести из анабиоза.

Ну что ж, спасибо ей за это! Хоть она чётко отработала.

Неужели опять седьмой термоблок?

Мои мысли пошли по параллельному пути, так сказать, по профессиональной дорожке. Если навернулся седьмой термоблок, то нам с Гленном опять влетит. Меняли его после самого старта, и Гленн обещал, что до конца полёта проблем с температурой на борту не будет. И вот, пожалуйста — сбой.

Я обернулся по сторонам. В тусклом мерцании аварийной подсветки разглядел на стенке капсулы терминал. Как и любому члену экипажа, положена капсула с терминалом — на всякий случай. Чтоб при возникновении аварийной ситуации мог заглянуть в него и посмотреть — что там да как.

Протянул руку, взял планшет, положил его на согнутые в коленях ноги. Включив, загрузил программу диагностики звездолёта.

Как я понял, точнее — насколько хватило знаний, корабль в удовлетворительном состоянии. Небольшие неисправности во второстепенных системах. А вот седьмой термомодуль действительно вышел из строя.

Похоже, нас с Гленном ждут неприятности.

Кроме неприятностей, поломка означает, что сейчас проснутся остальные члены экипажа, а также пассажиры, что возвращает меня к необходимости покинуть капсулу и поспешить на помощь.

Я вылез из ложи, с осторожностью сделал несколько разминающих упражнений, после чего натянул верхнюю одежду. Очень важно после пробуждения не торопиться и не делать резких движений — мышцы, суставы и сухожилия ещё не вошли в положенный тонус, запросто можно получить растяжение или того хуже — вывих.

Сполоснув лицо, проследовал в коридор.

Я даже вскрикнул от удивления — настолько неожиданной оказалась открывшаяся взору сцена: у противоположной стены, спиной ко мне, на четвереньках стоял человек.

Озабоченно копошится и бормочет себе под нос. Голубое одеяние напомнило мне одноразовый хирургический халат, одетый второпях, неряшливо: в разные стороны торчат куски накрахмаленной ткани. Завершали композицию небольшие красные пятна на полу вокруг человека.

— Что случилось? — с замиранием в голосе спросил я.

Он обернулся. Ханди, один из оперативных дежурных, и из носа у него текла кровь.

— А, это ты… — Ханди старается выглядеть спокойным и, если так можно выразиться, будничным. — Привет, Марк!

— Что происходит-то? Можешь объяснить? — Я сделал несколько шагов и приблизился к нему.

Ханди подвинулся, демонстрируя дыру в стене. Дыра неровная, с ломаными краями, диаметром в полметра.

— Когда вышел в коридор, отсюда валил дым, — пояснил Ханди. — Пришлось выломать пластик, чтобы добраться до очага. Так-то, ничего страшного — просто воспламенилась проводка. Видимо, было замыкание, автомат вышибло. Хорошо, что рядом оказалась эта штука, — подняв руку, показал крошечный азотный огнетушитель. — Инцидент исчерпан. — Ханди нервно улыбнулся: — Как думаешь, тут может пролегать что-нибудь важное? Ну, там, магистральный кабель или что-то подобное.

— Вряд ли, — успокоил я. — В любом случае, заглядывал в программу диагностики, говорит, что с кораблём всё в порядке.

— Это радует.

— Ты молодец, что не растерялся! — похвалил я. — И что воспользовался огнетушителем.

— Рад стараться.

— Только вот, у тебя из носа течёт кровь.

— Ерунда! — Для убедительности Ханди махнул рукой, а потом приложил к носу салфетку. — Просто грохнулся, когда штормило.

— Штормило? — удивился я. — Как это?

— Звездолёт несколько раз сильно тряхнуло, отчего меня подбросило внутри капсулы. Видимо, ты ещё спал, если не помнишь.

— Метеориты? Пояс астероидов?

— Откуда ж я знаю? Я тоже только проснулся и даже ни в какие программы не заглядывал.

Меня охватило нехорошее предчувствие, словно предстоит узнать крайне неприятную новость. Если в «Артемиду» действительно угодило космическим булыжником, то она могла получить серьёзные внешние повреждения, которые, кстати, сложны к диагностике и не всегда отображаются в программе.

Я нашёл дверь с номером 11 и, нисколько не задумываясь о такой чепухе как тактичность, толкнул. Гленна внутри, конечно же, нет. Нашёл только раскиданные по полу вещи. Разумеется, он очнулся самым первым и уже занимается попавшим в беду звездолётом.

Я вернулся к Ханди. Тот поднялся с пола и занимается нашими коллегами и пассажирами. В данный момент Ханди шёл по коридору, громко и настойчиво стучал во все двери подряд.

— Как ты, Ханди? — спросил я. — Нет ли у тебя сотрясения мозга?