Время невысказанных слов

Все действительно правильно, иначе все в мире было бы похоже на одну четкую неразбериху. Нужна какая-то система. А то, что есть люди, у которых другой распорядок дня, у которых, возможно и нет никакого распорядка, мы не в курсе. Точнее, быть может мы и в курсе, и среди нас, бывает, и попадается один-два таких, но так как нас большинство, а их мало, значит, они ведут ненормальную жизнь, а мы нормальную. Значит, те, одиночки, лишь исключения, которые подтверждают правила.

Знаю, знаю, что сейчас начнется после этих слов. Я тут что, склоняюсь в философии хиппи? Ну так это понятно, я же молода, наивна, глупа, в моем возрасте только и надо заявлять о безнравственности систем и взрывать воздушные замки. Кидаться громкими воззваниями, устраивать дебаты и тайные встречи о революционном переустройстве мира! Давай, деточка, тешься, думай, что ты не такая, как все, мы все равно закуем тебя в латы и отправим сражаться не с ветряными мельницами, а с неприступной системой, с офисами и их начальниками, с теми, кто ворочает миллионами, с подлыми главными редакторами и хозяевами жизни (в нашем понимании), пока однажды ты, как и все мы, ни поймешь, что это бесполезно, ни наденешь прозаический костюмчик в тонкую полоску (хорошо хоть, если так), и ни сядешь со всеми в метро, думая о чем угодно, но только не о воздушных замках.

Ладно, пусть все так. И может быть, мой взгляд слишком однобок, и своему возрасту свое, и радость можно находить в самых рутинных вещах (это же опять-таки страх, который только в голове), и я не знаю, что меня ждет завтра, и бла-бла-бла, и так далее, Но. Я знала одно. Если бы мне дали только найти свое место в жизни, ну то есть найти дело, которое бы я любила и которым могла бы заниматься, я бы не чувствовала рутины и круга, которые все теснее и теснее со временем. Нет. Я бы согласна была жить в такой системе, подчиняться такому кругу.

И да… почему я вообще заговорила про эти круги? Просто обегая редакции со своими материалами, получая «левые задания», пытаясь устроиться на работу, и, даже устроившись, наконец, в газету «Вестник Санкт-Петербурга», и, начав уже там, бегать по заданиям, на интервью, заканчивать работу к дедлайну, у меня нет-нет, да и возникала мыслишка, что я занимаю не свое место. Да, сказала.

Когда я поступала на журфак и переезжала в Питер, я думала, что все, счастье само упадет в руки. Начну учиться, работать, жить, и вот она, сказка.

И я обожала свой факультет. Без преувеличения. Здесь я встретила самых потрясающих людей, для которых, как и для меня прежней, нормальность считалась преступлением, здесь мне дали прекрасную школу, вложили в руки сверкающих меч знаний и возможность апеллировать такими словами, как «апеллировать». Но однажды меня все же выпустят на свободу, а разбредутся все еще раньше, когда станут серьезно работать, и не будет этих кухонных безмятежных посиделок с интеллектуальными разговорами на одном дыхании, не будет журфака и ошибок, которые могут простить. Точнее, ошибки-то будут, а вот прощать будет некому. И никто не скажет: «Варя, а ведь мы тебя предупреждали, а теперь-то уже поздно. После драки кулаками не машут!»

И поэтому сейчас я постоянно останавливаюсь, а точнее спотыкаюсь на ровном месте и пытаюсь как-то оглянуться назад. Где-то там, я знаю точно, я допустила ошибку. Надо сейчас понять, пока все не забылось, пока не стало слишком поздно. Действительно поздно.

Мика утверждала, что вредные мысли в моей голове от того, что я живу с Никитой.

— Невозможно жить с человеком-роботом и не думать, что это ненормально, когда ты сам не робот!

— Интересная теория, — откликнулась я, ковыряясь вилкой в салате. Через полчаса мне нужно было бежать на открытие какого-то фестиваля народной песни-пляски и активно фиксировать все происходящее.

— Да это правильная теория! Все-таки мы мазохисты. Мы хотим работать на станках и уставать, как скоты, которые даже имя свое забывают! Вспомни «Мартина Идена». Время, когда он работал на своей прачечной и постепенно понял, что не может думать, не может даже газеты почитать! Лучше уж нажраться в баре и завалиться спать. Так проще.

— Ну что ты разоряешься?

— Быть может, потому что ты меня бесишь? — поинтересовалась она буднично. — У нас постоянное чувство вины. Если кто-то работает до изнеможения, мы задаемся вопросом, а не стоит ли и мне так работать, а то сплошное прожигательство жизни получается.

— А если это правда?

— Кривда! Каждому свое. Поставь тебя мешки разгружать, ты через пару дней свалишься. Не для того ты в университете учишься.

— Наверное, для того, чтобы читатели «Вестника Санкт-Петербурга» смогли узнать, что лучше всего поет группа бабулек из Ярославля! Никому эти бабульки не нужны, кроме них самих, зато я после этого материала смогу называться смелым званием «журналист»!

— Так, Варвара, в чем дело? — останавливая свой пыл, поинтересовалась Мика.