Время невысказанных слов

— В Питере, — я хотела еще что-то спросить, но Стрелин предупредительно поднял руки. — Ничего больше не знаю. Честно. Да и Никита тоже вряд ли. Хотя, судя по его лицу, когда он мне это рассказывал, он что-то знал, только говорить не хотел.

— Но…почему? — я уставилась в одну точку, и очень-очень быстро ко мне пришло осознание.

Мысль была абсурдна, но ничего другого я и не ожидала.

Я спрыгнула с дивана и побежала за зарядкой. Пока включала телефон, пока приходили сообщения о входящих звонках, я нетерпеливо постукивала ногой.

Потом быстро набрала номер по памяти.

И выдохнула.

— Да? — ответил знакомый голос несколько настороженно.

— Грозовский, привет, как дела?

— Все…хорошо, — отозвался Марк.

— Правда? А может быть, отлично?

— И это тоже, — заметил Марк.

— А ты в Воронеже покажешься?

— Сложно сказать, у меня тут сессия еще…

— Ясно. Так может быть, ты тогда передашь трубочку Мике?

— …

— Такая, знаешь, подружка моя безголовая. Блондиночка. Весело смеется, пишет рассказы.

— Она пишет?

— Представь себе. Марк! — прикрикнула я на него.

— Варя, я…

— Ладно, с тобой я позже поговорю. Дай мне ей трубку.

— Алло? — жизнерадостно откликнулась Мика.

Ответила так, как будто одним словом выпорхнула из клетки.

— Мика, у меня нет слов, правда…

— Варька, а что у тебя с голосом? — испуганно поинтересовалась она.

— Болею. Ты… лучше расскажи, как все это вышло.

Она помолчала.

— Не знаю. Странно говорить об этом по телефону.

— А отец твой знает хотя бы?

— Да, я уже позвонила ему. Он, конечно, в шоке! Не знаю, что будет, когда приеду домой, но на самом деле и не хочу об этом думать, — весело закончила она.

— Я тебя немного не узнаю, — сказала я.

— Да. И я себя тоже, если честно, — беззаботно отозвалась она.

Мы помолчали, и я вдруг почувствовала себя старой тетушкой, которая из-за неустроенной собственной личной жизни лезет в чужую до такой степени, что становится отвратительной всем.

— Но я хочу тебе кое-что сказать, — внезапно вклинилась Мика в ход моих мыслей. — Знаешь, Варька, я много раз твердила тебе всякую ерунду, говорила… да, говорила, что ты глупая, потому что даже не пытаешься кого-то искать, смеялась, не верила тебе, что любовь невозможно найти, она сама находит! Я сделала столько ошибок, и самые страшные в любви, и это было хуже диктанта по русскому за 3-ий класс! А сейчас, слышишь, да? — я прижала трубку покрепче холодными пальцами — Мика почти шептала. — Слышишь? Я счастлива, Варька, я счастлива…

Счастлива… выдохнуть. Нажать на паузу, перемотать, еще раз: «Я счастлива, Варька, я счастлива…»

Я положила трубку, взглянула на Стрелина, который восседал на стуле верхом и листал какую-то книжку.

— Что с тобой? — поинтересовался он.

— Ты знаешь, я сейчас почувствовала себя какой-то старой, а еще самой настоящей эгоисткой.

— Почему? — он удивленно приподнял брови, отбрасывая книгу.

— Потому что я завидую своей подруге. Она встретила Марка и… Марк, он же прекрасный парень, я всегда немного завидовала той, которой он достанется. Они отлично друг другу подходят… — я не знала, как объяснить, чтобы было понятно, что это не просто глупая зависть. — И это такое явное счастье, которое даже я вижу со стороны, которое я практически ощущаю, потому что знаю обоих. Так здорово, когда люди находят друг друга.

— Да, но… что тебя так смущает?

— Просто неприятно узнавать, что ты можешь одновременно испытывать и добрые чувства и какие-то… мерзкие. Зависть — это ужасное чувство.

— Да, но ты же по-доброму ей завидуешь.

— Все равно, — я пожала плечами.

— Нет, это не одно и тоже. Это нормально, а не аномально испытывать такие чувства. А в двадцать лет как-то особо остро хочется счастья.

Я усмехнулась.

— Счастья хочется в любом возрасте, Стрелин. Этому желанию нет срока годности. Вот ты, я просто уверена, все бы сейчас отдал за такую возможность.

— Испытать счастье? Не знаю, я как-то не особо горю желанием испытать чувство, о котором знаю лишь понаслышке, — тихо заметил он.

— Правда? — я помолчала. — Тогда ты еще больший трус, чем я, Стрелин.

Я впервые со вчерашнего вечера затронула эту тему и не хотела развивать ее. С другой стороны Артем прав: зачем гнаться за чем-то мифическим, которое, быть может, на самом-то деле ничего не обозначает? Слово без смысла.

Хм… но неужели Стрелин ни разу в жизни не был счастлив?

Остаток каникул после отъезда Артема я сидела на репетициях у Смирнитского (тот, кстати сказать, поведал мне, прячась за стеклами своих очков и чувством юмора, что собирается жениться! Расперло всех на отношения!). Когда Смирнитский выставлял меня прочь, я плелась к Владилене в кафе и угрюмо напивалась вместе с Мишей. Ну, не так чтоб уж совсем напиваться, но мы были достаточно веселы оба. Владилена возносила руки к небу и называла нас олухами царя небесного. В эти мрачные-веселые вечера мы лениво переругивались с певцом полей и рассказывали друг другу всякие небылицы. В частности, он поведал мне, с каким-то превосходством, что знает, почему меня раздражает всеобщая влюбленность.

— Да? И почему же? — я перекидывала шарф за спину и жаждала услышать ответ.