Время невысказанных слов

— Ты совсем больная? — поинтересовался он у меня. — Почему ты не сказала?

— Ну, у нее эта поездка в Египет с ее графом, я не хотела, чтобы она отменяла ее. И тут я такая вся из себя — «Алло, мама, я заболела, приезжай!» Понимаешь, получилось бы нехорошо.

— А если бы ты тут загнулась? И я бы не приехал?

— Да ладно, можно подумать, какой супермен выискался, — насмешливо протянула я. — Мне бабка помогала. У меня с ней договор. Она меня лечит, и матери ничего не говорит. А я не буду рассказывать маме про бабкино очередное увлечение, постепенно перерастающее в манию.

— Раньше ты мало говорила о себе, — немного последив за бокалом в моей руке, проговорил Артем задумчиво.

— Раньше кто-то мало спрашивал обо мне, — я слегка склонила голову на бок, не желая встречаться с ним взглядом.

Он сейчас начнет расспрашивать, подумалось мне тоскливо. Хотя, в принципе, рассказывать-то было и нечего. Даже если хорошенько поразмыслить.

— На самом деле, моя жизнь никогда не была очень интересной. Глупость за глупостью — вот это больше похоже на правду.

— Как и у всех, — задумчиво заметил он. — И ты прибедняешься, сто процентов. Потому что я видел те снимки, ты забыла?

— Тогда, — мне пришла в голову идея. — Я не буду ничего говорить. Я покажу тебе этих людей. И сам решишь, интересная моя жизнь или нет. Мы же в Воронеже, помнишь?

— Уж я-то помню, — рассмеялся он.

— Ты был здесь раньше?

— Нет. Меня в последнее время все больше по «за границам» тянет.

— Ну кто бы сомневался! — закатила я глаза.

— Я знал, что ты скажешь это, — он улыбнулся.

— Для того и ляпнул это, ведь правда, Стрелин?

— Нет, если серьезно, то с тех пор, как я устроился на постоянную работу в «ПитерИнТур», меня постоянно высылают за рубеж переводчиком.

— Я думала, ты только в Питере переводчиком работаешь.

— В прошлом году так и было. Пока я был не на постоянной работе. Теперь же я сопровождаю группы туристов, желающих познакомиться с иностранной действительностью, отдельных лиц на переговорах, бывает, приставляют меня еще и гидом. Австрия, Франция, Германия, Англия, Дания.

— …

— Что?

— Смотрю и думаю, откуда вот это все? Наверное, от бабушки?

— Возможно, — рассмеялся он. — Два языка я знаю благодаря ей. Французский и немецкий. Английский выучил в школе.

— У меня слов нет. Как тебя еще с руками не оторвали? Завидный жених!

Он пожал плечами. Облокотился на спинку, положил мои ноги в одеяле себе на колени. Я наблюдала.

— Подозреваю, что такое легкое пожатие плечами означает, что от невест-то как раз отбоя нет, но принц все колеблется, — заметила я скептически.

— Это ты предположила, не я, — улыбнулся он, доливая остатки вина в бокал.

— Тогда тем более странно, что ты сидишь на моем диване, — серьезно ответила я.

— А на этот счет у тебя предположения есть? — заинтересовался он, внимательно глядя на меня.

— Даже боюсь что-то ляпнуть сейчас. — Отступилась я. — И потом, знаешь, у девиц после болезни и вина не выпытывают ничего такими флюидными способами.

— Ну и словечко!

— А ведь в духе наших бабушек, неправда ли? — подмигнула я.

Я с трудом размотала кокон из одеяла и встала. Захватила свой бокал, прошла к окну.

— Все, хватит. А то я правда еще что-то скажу такое, о чем потом буду жалеть.

Он усмехнулся невесело.

— А если я все жду, кто же из нас скажет первым что-то такое, о чем можно будет жалеть?

— К чему ты это? — я посмотрела на него. Он уперся локтями в столик возле дивана, взъерошил пальцами волосы.

— Ну наверное, чтобы подтвердить для себя, что нам действительно есть, что сказать друг другу.

В комнате воцарилось молчание.

— И ты сейчас уже говоришь больше, чем хочешь услышать, — заметила я.

Занавес, дамы и господа!

И как ты мне предлагаешь реагировать на это? На все это! Ты приезжаешь ко мне в Воронеж из Питера. Из Питера! От иных этого и в период отношений не дождешься, а ты делаешь это сам, добровольно! Хорошо еще не на своей тачке! Ты тратишь уйму сил, устаешь, как собака, вваливаешься ко мне в дом! У тебя улыбка Джона Траволты, у тебя такой взгляд, от которого хочется сбежать подальше, потому что мне и во сне, бывает, снится этот стальной блеск с мутноватым подтекстом на глубине! Ты постоянно улыбаешься, но не мне, а когда смотришь на меня, то будто спрашиваешь о чем-то. Твои слова уже разрушают все мои мысли, так что я полгода ищу, чтобы такого позаковыристее ответить тебе, только лишь бы ты не подумал, что я идиотка. И это только слова (!), в глазах же я читаю еще больше и боюсь услышать потом, что я не умею читать!

Кажется, у меня снова поднималась температура…

— Дай, пожалуйста, градусник, — попросила я, отрываясь от подоконника. — Я, пожалуй, лягу спать.

— Что, плохо? — вскочил он с места.

— Нет, не суетись. — Я села на диван. — Но лучше бы нам не начинать всего этого.

Он посмотрел на меня с высоты своего роста, запихнув руки в карманы джинсов.

— А ты, оказывается, трусиха.

Я не хотела спрашивать, почему. Почему я трусиха?

Потому что я действительно боялась услышать ответ. Потому что я знала, что он скажет.

Ты трусиха, потому что прекрасно знаешь, что мы давно уже все начали…

На градуснике стояло: 38.3