Время невысказанных слов

На следующее утро я уже была в состоянии вставать на ноги, хотя мой заспанный сосед утверждал совсем иное. Но я практически не слушала, что он там бурчит — во всяком случае, я уверена, что не пропустила ничего важного, потому что болтал он одну ерунду, что, мол, долечись, а потом выползай на мороз. Я решительно одевалась под его жужжание — все нескучно, почти как радио фоном.

Он естественно тоже не забывал одеваться и, когда он справился с этим нелегким делом, я велела ему идти за мной.

Увидев его машину у подъезда, я присвистнула и сердито обернулась к его невинной физиономии.

— А сам сказал, что машину дома оставил.

Он похлопал длиннющими ресницами и заметил:

— А тебе что-то не нравится?

— Еще бы. — Но пояснять не стала, наблюдая за тем, как он снимает машину с сигнализации и открывает передо мной дверь.

— И не думай тащиться в свое место пешком, поняла несчастная? — пригрозил он.

— Простудиться боишься? — поддразнила я, впрочем, вполне беззлобно.

Я легко направляла его по старым знакомым улочкам. Последний раз я была здесь почти полгода назад, летом. И я искренне надеялась, что здесь все осталось по-прежнему.

Все-таки некоторые вещи не должны были меняться никогда.

Я знала, куда привезти его. Это тебе не фотографии рассматривать! Владилена громогласно представила гостя посетителям (насколько я знала, здесь было много постоянных, поэтому выходка никого не удивила, кроме Стрелина, конечно) и поволокла к барной стойке, поминутно спрашивая Артема о реалиях жизни, Питера и его самого и, не дослушав, рассказывая о себе.

Баром теперь заведовал, конечно, не улыбчивый солнышко-Анатолий, а некий Иван, тоже приятный весьма парень, но, сидя на своем любимом месте и наблюдая за передвижениями бармена, я все равно скучала по своему другу и по тем временам. Владилена еще даже не вошла во вкус, как следует, потчуя Артема горячим шоколадом и расспрашивая о его жизни, как торжественно вплыл Миша. Перемигнулся с некими барышнями за столиком, «поручкался» с кем надо, расцеловал меня в обе щеки и переключился на Артема, оттеснив с поста Владилену. Та замахнулась на певца полей полотенцем и ушла разбираться с поварами, которые что-то разбили на кухне.

— Милейший, — вкрадчиво поинтересовался Миша, потягивая кофе, — А любите ли вы джаз?

Хм, здесь нужен был правильный ответ. Ответ «нет» — пинок под зад и до свидания, ответ «да» — медленная мучительная смерть. Кровоизлияние предусматривается.

Стрелин почему-то бросил на меня взгляд и выбрал мучения.

— Я начал заниматься музыкой в пять лет!.. — о да тут не просто медленная мучительная смерть, но и пережитая два, а то и три раза, потому как, если Михаил начал со своей биографии, он планирует завершить как раз к вечернему выступлению!

Я ехидно поглядывала на Стрелина, заказывала себе еще любимого напитка, болтала с Иваном и жмурилась, как кошка на весеннем солнышке. Истязания над Артемом доставляли мне почему-то удовольствие. Хм, почему бы это?

Время от времени я все же возвращалась к истории Михаила. Мда, десяти минут как ни бывало, а мы еще не уехали дальше десяти лет! Но Стрелин вроде держался, да еще и расспрашивал — а вот это он совсем зря! — и все это, конечно, потому, что он не знает, сколько еще его ждет дальше!

— И ты знаешь, отец мне как-то включил пластинку с записями Луиса Армстронга, и сказал: «слушай, Мишутка, вот это вот джаз!». И я, понимаешь, просто пропал! С тех пор, когда к отцу приходили музыканты — ну, знаешь, они выступали, импровизировали, а потом долго сидели в зале, что-то наигрывали мелодичное — фоном — курили сигары и рассказывали, рассказывали… Ну так вот, я в те дни, спускался в одной ночной рубашке в зал — незаметно прокрадывался, и слушал их истории! До сих пор помню, как зябко было ступням на холодной плитке. А музыканты все рассказывали, и отец все вспоминал, как к нему в бар зашел сам Луи! Представляешь?! Я этого, конечно, не видел, но…как они рассказывали, боже!

— Подождите, но почему же вы вернулись в Россию?

— Мама настояла. Наступили благополучные времена, и мы вернулись. Мне было тогда 15 лет. Но… я не забыл. Я помню все. Все их истории. И музыку, которую искал потом много лет. Все, что они любили наигрывать, сидя в баре моего отца.

Что-то такое, знаешь, — Мишка вскочил на сцену, поднял крышку пианино, вступил с проигрышем, отщелкал на пальцах до пяти — зал замер, посетители настроились — и заиграл.

У Артема было слегка ошарашенное лицо.

Я расхохоталась.

На шум выбежала Владилена.

— Так, — голосом Табакова возвестила она. — Началось. Жаркие истории. Концерт по заявкам. Часть 1.

— Да это же здорово! — откликнулся Артем.

— Вот, Владушка! — Мишка отстал от пианино и вновь подсел к Стрелину. — Вот человек, который оценит, наконец, по достоинству мой талант.

Они продолжали препираться, Стрелин же смотрел на них и улыбался.