Время невысказанных слов

— Да потому что ты сама влюблена! — хихикал он, но вполне серьезно грозил мне пальцем. — Влюблена, и тебе кажется, что не взаимно.

— Что значит, мне кажется? — мрачно поинтересовалась я, глядя на пустую бутылку, которой словно и не бывало.

Миша сделал непонимающее лицо, пожал плечами. Ах, гад!

— Давай-ка еще вина! — предложила я. Так просто такие новости не переваривались.

— Иван, шампанского нам! Ну то есть, еще бутылку! А, нет! — остановил он бармена щедрым жестом. — Сейчас. Сейчас.

Он бодренько слез со стула и выбежал из кафе. В окно мы с Ваней наблюдали, как он перебежал через дорогу и скрылся в магазине.

Через пять минут вернулся с двумя бутылками дорогущего вина, которые хитро достал из внутренних карманов пальто, не переставая оглядываться по сторонам.

Ну конечно же, никто ничего не видел.

— Миш, ну… — красноречиво протянул бармен, глядя на бутылки.

Я постучала по лбу.

— Балда, тут же со своим нельзя!

— Это ты балда, — ласково сообщил он мне и обернулся к бармену. — Иван, а помнишь, как я тащил тебя через весь город!

— Миш, ты что?

— И Владилена до сих пор думает, что ты болел!

— Давай сюда свои бутылки! — обреченно протянул руку бармен. — когда эту допьете, отдам вторую.

Потом… потом было что-то еще. Помню, как Миша орал: «Бросай свою бестолковую работу! Про бабок и я тебе кучу очерков напишу! Ты что, обалдела спускать талант в дыру! Обалдела, скажи?!»

И… кажется, в тот вечер я все-таки сделала решительный шаг в своей жизни и картинки о том, что я орала в трубку: «Я увольняюсь, да, вы правильно поняли меня! Так и запишите: у-в-о-л-е-н-а!», — были реальностью. И подтверждение этому я нашла на утро в своем телефоне в исходящих звонках.

— В конце концов, — как заявлял мне на другой день Миша. — Ты сделала то, что должна была сделать! И не говори мне, что собираешься по возвращении в Питер просить у них прощения!

— Ну я еще не сошла с ума, — расхохоталась я.

— Вот-вот. — На прощание целуя меня, подтвердил Миша. — Интересно, только мне видно, что ты думаешь о себе хуже, чем ты есть на самом деле?

— Ну… разнылся! — прикрикнула я. — До встречи.

— Вот-вот.

Питер был горд собой. Определенно. Нетронутый пушистый снег. Исаакий золотился куполами. Даже люди в метро казались будто натертыми этим пушистым нетронутым снегом.

Когда я подходила к дому, раздался звонок телефона.

— Ты знала, что по сведениям ученых Адмиралтейская набережная поднимает настроение?

— И тебе добрый вечер, Стрелин, — со смешком отозвалась я, открывая дверь ключом и входя в дом.

— Добрый вечер. Так знала?

— Нет. Не знала.

— Значит завтра. В восемь вечера. На адмиралтейке.

— И что мы там будем делать? Поднимать настроение?

— И это тоже.

— И на что это будет похоже? Поднимем друг другу настроение и разойдемся?

— Хм, не берусь утверждать, но надеюсь, что это будет похоже на свидание.

— На свидание, Стрелин? Это будет свидание? — не поверила я и даже остановилась на темных ступеньках под тусклым светом лампочки.

И поставила сумку на площадку. И взялась рукой за перила.

Он помолчал. Потом заговорил, тихо, осторожно подбирая слова.

— Я мог бы просто наговорить тебе кучу ненужных слов и расписать, как все будет, но я не знаю, потому что так уж вышло, что с тобой никогда нельзя загадывать наперед. Я не могу даже предположить, что ты ответишь мне в следующую минуту и вдруг посчитаешь полным дураком! Я попытался что-то сказать, — в Воронеже — но не стал продолжать, как не решаюсь сделать это уже несколько месяцев. Но если ты еще не уснула, — я засмеялась осторожно. Нервно, — и до сих пор не считаешь меня зажравшимся позером, то возможно, ты оказала бы мне честь и пошла бы со мной завтра на свидание?

— В какой-то степени, Стрелин, я всегда буду считать тебя зажравшимся, — я перехватила трубку, потому что она выскальзывала из пальцев. — Но несмотря на это и даже на то, что я едва не уснула от твоей шикарной речи, я приду. Если ты, конечно, не передумаешь.

Потом еще долго стояла на площадке, уставившись в потрескавшуюся стену. Вдыхала запахи улицы, через форточку.

Придя домой, закурила — нечем было занять руки.

…Ни с того ни с сего я притащилась раньше! Ну, конечно, иного придумать не могла! Раньше на 15 минут. Почувствовала себя законченной идиоткой, на которую пялились счастливые парочки и сумасшедшие цветочницы. Хотя возможно, такого и не было, все были заняты только собой и цветами, но чувствовала я себя все равно премерзко — волновалась.

Ба, Трубецкая, волнуешься перед свиданием? Когда ж с тобой такое было в последний раз? Уж лет-то не сосчитать!

Ладно, не преувеличивай! Не сосчитать! В школе плохо училась?

Школа у меня была хорошая, а вот математику я всегда у Андрея списывала…

Ну вот все и ясно стало, родная моя.

Отвали, а, какая я тебе родная?!

Я увидела его издали. Он так и замер пораженно — не знаю, что уж его так поразило — несомненно, мой ранний приход, хотя он и сам пришел раньше времени…

— Я пересекаю эту набережную за 258 шагов! — сердито начала я, едва он приблизился. — Ни шагом меньше. А знаешь, как я это узнала? Я просто тихонечко бродила тут в ожидании некого принца, Стрелин…