Время невысказанных слов

Видимо, голос мой действительно меня подвел, потому что до дома он добрался в рекордно короткие сроки.

— Слушай, как бы ты не заболела, мать. У тебя температура, — он принес холодное полотенце — положить мне на лоб — и предусмотрительно перед этим пощупал его.

— Глупости какие, — я попыталась сесть, но перед глазами закружилось. — Просто голова болит, сейчас пройдет. И все.

— И все. Как же! Как бы билет не пришлось сдавать.

— Ты что, с ума сошел? Какой билет! Я хочу домой, вот и поеду! Сейчас голова пройдет, подхвачу сумку и поеду.

— Ты смотри, знаешь ли, не переусердствуй! А в поезде сломаешься? Так там не будут спрашивать — просто в больницу ближайшего населенного пункта увезут и привет!

— Слушай, — у меня даже получилось выдавить что-то вроде смеха, — ну что ты выдумал мне здесь целый ужастик. Бывает, что у меня голова болит, но скоро пройдет. Подумаешь, важность! У тебя, что ли, не болит?

Никита махнул рукой и сел в ногах дивана.

— Глупая какая… — начал он, но тут раздался звонок в дверь.

— Вот-вот, дай мне полежать спокойно.

Он вышел и прикрыл за собой дверь, но в коридоре стали раздаваться что-то уж чересчур оживленные голоса. Потом дверь открылась, и вошел Никита, а следом — Микин папа, которого я видела всего раз. Это был немного потрепанный годами, но довольно крепкий мужчина. Сейчас у него была небольшая отросшая борода, которой не было прежде, и красные воспаленные глаза.

Я рывком села на диване, держась за полотенце на голове.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте! — угрюмо кивнул он. — Ее здесь нет?

— Кого нет?

— Я же вам сказал, что нет, — сдержанно и мрачно откликнулся Никита.

— Мне надо было посмотреть лично, — рявкнул он в Никитину сторону. — Варвара, когда вы в последний раз видели Мику?

— Вче… нет, позавчера. В университете.

— Точно?

— Конечно.

— И она не говорила вам, что собирается куда-то поехать или у кого-то пожить? — на последнем слове голос его дрогнул.

— Нет, конечно. А что случилось?

— Она пропала позавчера. Точнее…

— Вы поссорились? — догадалась я.

— Просто повздорили! — рявкнул Микин папа в сторону. — Эта девчонка вообще перестала меня слушать! Совсем! Как будто я не горбачусь на нее!

— Я не знаю, где она. Но может быть она у кого-то из друзей?

— Не знаю… я не знаю всех номеров ее друзей.

— Может быть, мы с Никитой попробуем обзвонить, кого знаем, а одноклассников, может, попробуете вы?

— Я попробую, конечно, но…

— Она найдется, уверяю вас, — заметил Никита. — Сколько раз она уже уходила из дома и ночевала у друзей.

— Скорее всего, она у того парня! — высказался ее отец.

— У какого? — мы насторожились. Мика уже давно (по ее меркам) ни с кем не встречалась, и это стало своеобразным предметом шуток.

— Когда мы… поссорились, она, кричала, что теперь-то уж нашелся повод съехать от меня и выйти, наконец, замуж. Что она как раз присмотрела кандидата.

— Она так сказала?! — широко открыла я глаза. Она ничего нам ни про кого не рассказывала. Я переглянулась с Никитой и поняла, что он думает о том же.

Мика всегда рассказывала обо всех своих парнях. У нее эта информация совершенно не держалась в тайне. Ее веселило обсуждать свои похождения и своих парней. Наверно, потому, что она ни в кого еще серьезно не влюблялась. Как правило, разочарование происходило очень быстро, и, смеясь, она говорила: «Сегодня расправляюсь с еще одной жертвой! Пожелаем ему удачи».

И то, что сейчас она не стала рассказывать о своем очередном увлечении, было очень странно. Почти невероятно. Скорее всего, она это ляпнула, чтобы позлить отца.

Но мы с Никитой благоразумно не стали ни о чем говорить. Одновременно мы принялись уверять ее отца, что тогда она скоро должна сама объявиться и даже нечего волноваться.

— Скоро устроите ей хорошую трепку, когда объявится! — ляпнул Никита. Я поперхнулась словами, которые хотела произнести, а Микин папа, кажется, уже не слушал нас.

Едва дверь за ним закрылась, я вскочила с дивана.

— Это очень странно. Очень странно. Она ничего тебе не рассказывала, точно?

— Да нет.

— Мне не нравится это, — я села на диван, потом посмотрела на часы и снова вскочила.

Больная голова уже проходила, а время отбытия в родной городишко приближалось.

— Я по дороге попробую обзвонить ее неуниверситетских друзей, а ты займись ее одногруппниками, ладно?

— Только вот почему она нам ничего не сказала? — тихо заметил Кит.

Я натянула до конца свитер, взяла сумку и повернулась к нему.

— Но это ведь ничего не значит, так? У нее полно друзей.

Никита не отличался таким оптимизмом.

— Не знаю.

Все звонки мои упали в никуда. Никто ничего не знал. В поезде, едва я только зашла и отошла от мороза, у меня снова заболела голова. Хорошо, что Никита переключился на Мику, хотя… вряд ли он смог бы меня остановить.

Но дело могло бы и дойти до слез, если бы пришлось остаться одной в Питерской квартире.

И вообще, я не заболею, ну что за глупости! Я в последний раз сто лет назад болела. У меня крепкий иммунитет. И плевать, что горло болит, только у дураков оно не болит зимой!