Время невысказанных слов

— Ты влюбился, Краснов, — протянула я. — Только вот почему-то не захотел разделить это со мной. Вот и все.

Вот взял слово ведущий, из ниоткуда появилась Полонская, и пришлось прекратить все разговоры.

Андрей крепко сжал мою руку. И потом, когда мы выходили, блестя заученными улыбками, и стояли среди других пар, готовясь, я чувствовала ее тепло. И не знаю почему, но мне стало легче.

Вот заиграла музыка, и мы вступили. Никогда еще я не танцевала на таком эмоциональном напряжении. Полонская могла бы гордиться — мы никогда еще не умели так читать мысли друг друга. Каждый шаг был — вместе, каждый вздох — един. Менялись танцы, люди, краски, оценки, мелодии, а мы все еще жили, творили, описывая круги, на танцевальной площадке. Даже туфли перестали жать.

И потом, когда нам вручили кубок и со всех сторон помчались родственники, и Таня повисла на шее у Андрея, и Полонская бурно утирала слезы, я просто села на какой-то стул и поняла, что выдохлась. Все, больше не могу.

И я правда выдохлась. Последние два месяца до Нового года прошли как в тумане.

Я все реже и реже начинаю появляться в школе, безбожно просиживая дома, пялюсь без конца в потолок. Связываюсь со своей прежней компанией, с которой общалась последний раз разве что лет в 14. Не отвечаю на звонки Андрея, как он не отвечал на мои; я начинаю бояться этих звонков, его голоса и того, что мне придется отвечать перед ним за это свое странное поведение. Это даже страшнее, чем отвечать перед самой собой. Я знаю, мне не спастись от его понимания — ну разумеется, он все поймет, как только увидит меня. Он не приходит ко мне домой, потому что иначе мама узнает, что я прогуливаю школу, а по негласному правилу мы договорились не подставлять друг друга таким образом. Я вижу его издалека как-то днем, но не подхожу, и лишь придя домой, понимаю, как сильно я увязла. Я смеюсь до слез над этой иронией судьбы — влюбиться в лучшего друга, почти в брата… больше, чем брата! Форменная истерика.

Но, успокоившись, понимаю: с этим надо завязывать, потому что так же, как для меня все изменилось, для него осталось по-прежнему.

И я поднимаю голову и заставляю себя тащиться каждое утро в школу, хотя больше всего на свете мечтаю не вставать со своей кровати никогда. Я умоляю тетю-врача написать мне справку о болезни в поликлинике, ничего не рассказывая матери. Я заставляю себя учиться, догонять упущенное и получать хорошие отметки, чтобы снова быть отличницей, как раньше. Я снова сажусь за одну парту с Андреем, и мы смеемся на уроках и распространяем по классу кораблики. Я гуляю с друзьями-одноклассниками и забываю про свою старую компанию, хожу на курсы по английскому и французскому, пишу тексты в детскую газету, учусь печь торт и покорно выношу мамины наставления, заправляю кровать каждое утро и поливаю цветы, разгадываю с бабушкой кроссворды и хожу на танцы, леплю снеговика и играю в снежки у ворот школы. В общем, доказываю всем, что все по-прежнему, что все, как раньше.

Все и было, как раньше, только вот веселее мне от этого не становилось.

И вот заключительный аккорд моей комедии — празднование Нового года.

Не знаю, что и кому я хотела доказать, но только взялась я за это дело с некоторой маниакальностью, далекой от нормальности. Собрала всех друзей-одноклассников, продумала, что подавать к столу, выпроводила маму, купила дурацкие свечи. Петарды, бенгальские огни и прочую ерунду они принесли сами.

Андрей заявился с Таней. Как и предполагалась, поэтому ничего удивительного в этом не было.

Смешно принюхался и заявил, заглядывая то в зал, то на кухню:

— Где прячут повара?

— Повара? — поинтересовалась я.

— Судя по ароматам, которые здесь витают, нам подадут сегодня нечто потрясающее. Вот мне и интересно узнать, где повар. Хочу заранее выразить ему благодарность. Ведь это наверняка не ты.

— Нет, Краснов, — помолчав, заметила я. — Не смешно. Мог бы придумать нечто пооригинальнее.

— Правда? — Андрей будто бы расстроился. — Ну а по десятибалльной шкале, это было на сколько баллов?

— На три с минусом, — скорчилась я. — Так что ты уж, потренируйся в следующий раз.

— О, а можно прямо сейчас начать?

— Да, можешь пройти в мою комнату, она пока пуста.

Таня смотрела на нас, как на парочку идиотов.

— О, проходите, располагайтесь… Ребят, может уже хватит? — сказала я, заглядывая в зал. Любимые однокласснички развлекались тем, что ежеминутно впихивали очередной диск в музыкальный центр и спорили, какой лучше.