Время невысказанных слов

Смирнитский откинулся на подушке. Из него медленно выходила энергия — кажется, температура поднималась снова.

Я встряхнула градусник, поставила его, подошла включить чайник — и уже оттуда произнесла негромко:

— Спасибо.

Смирнитский проболел почти три недели. Под конец он уже самостоятельно перемещался, только вот кашель разрывающий, противный, все никак не хотел убраться.

Максим и Марк перетащили из квартиры Смирнитского кучу его вещей в кабинет, включая зубную щетку и домашние тапочки с теплыми носками.

— И у кого из вас есть права? — недоверчиво, но крайне запоздало поинтересовался руководитель, забирая у Максима ключи от своей машины и сумку с вещами.

— Ни у кого. — Переглянувшись, пожали плечами Марк и Максим. Последний же счел нужным добавить: — Но я учился — просто экзамен еще не успел сдать.

— Я определенно болен, раз не поинтересовался о такой тонкости заранее, — проворчал Яша.

— Вот видите, Яков Андреевич, ворчливость уже вернулась к вам — вы в норме! — вставила Анжела.

— Я хочу на улицу! — капризно заявил Смирнитский. — Я три недели не дышал свежим воздухом и не видел снега, не считая того раза, когда вы притащили с улицы снег и запихивали его друг другу за шкирку, пользуясь случаем, что я не могу встать и наподдать вам!

— Для человека, который 20 лет из 28-х прожил в Германии, вы поразительно владеете навыками русской разговорной речи! — нагнувшись к нему, заметила я.

— Я пять лет живу в России, Трубецкая. И пять же из них я общаюсь с вами, так что я и не такое знаю. — пробурчал руководитель.

Несмотря на загруженность в последние недели, мы с Марком продолжали обсуждать предстоящее празднование Нового года.

— Хотите с нами, Яков Андреевич? — поднимая голову от нард, в которые во время своего «дежурства» играли Максим и Марк, поинтересовался последний.

— Да вы что, я среди вас буду как ребенок-переросток! — отрывая голову от книги, заметил главный.

— Ни на то, ни на другое вы не тянете, будьте спокойны! — утешил Марк. — Будет весело! А так… ну какие у вас планы, а?

— Ты просто нагло пользуешься моей благодарностью, Грозовский, поэтому спрашиваешь, о чем хочешь! — сердито заметил Смирнитский.

— И все же? — лукаво взглянул на него Марк.

— Хотел съездить к родителям на каникулы. Но теперь не хочу их пугать своим облезлым видом и кашлем. Придется переждать Новый год… поехать немного позже.

— Ну вот, видите! Вам совершенно негде праздновать! Соглашайтесь.

— Может быть, остальные против, что ты за всех спрашиваешь? — смущенно и потому недовольно заявил Смирнитский.

— Нет, не против, вы что? — я подняла голову от доски. Не слушая перепалку этих двоих, пыталась поймать Максима на жульничестве, в котором его в последнее время заподозрили.

— А кто там еще будет?

— Эти двоих не затащишь (хотя мы предлагали, не сомневайтесь), будут где-нибудь сидеть и романтично пережевывать курицу… ай! — Анжела не выдержала и метко засветила Марку подушкой по голове, Максим только хохотнул. — Игорь придет, если вырвется от родственников, точнее не могу сказать, пока его нет. Будет Антонина с Варвариной работы и бармен Анатолий со своей выдрой. Мишка-певец заглянет на огонек и споет пару песенок. Все молодежь (кроме Мишки, конечно), но вы же нас так любите, а отмечать все равно сейчас негде — у всех уже свои планы, так что мне кажется, здесь вопрос решенный.

— Владилена обещала предоставить свое помещение. — Вставила я слово.

— А разве в ее кафе не будет никакого отдельного празднования?

— Она сказала, что слишком стара для ночных буйств. И обещала дать мне ключи — под мою же ответственность.

— Так что, гуляем! — потер руки Марк и снова уставился на доску.

Смирнитский посмотрел на него с опаской.

— Боюсь, как на самого взрослого, ответственность все же ляжет на меня.

— Отлично, Варька, значит, можешь буйствовать наравне со всеми!

Мы расхохотались, но, поймав, беспокойный Яшин взгляд, тут же замолчали.

— Чей ход? — рявкнул Марк, возвращаясь к игре.

Это было странно, но с выздоровлением Смирнитского я сама почувствовала, что выздоравливаю. Возможно, он тут был не при чем, и все это было лишь совпадением, но в эти вечера и ночи в полутемной комнате, когда мы оставались вдвоем или втроем или всей компанией, мне казалось, что мы где-то далеко-далеко от реального мира, от шума и сутолоки будней, от рутины, от мороза где-то глубоко внутри, который вырывался паром при каждом вздохе. Мне казалось, что я в комнатушке Мастера, наблюдаю за его работой, и никто, кроме, пожалуй, одной Маргариты, не потревожит меня здесь.

Возможно, это чувство выздоровления усиливалось из-за постоянных, почти незаметных, но и незаменимых, забот Марка. Уж чем я больше всего обязана уходящему году — так это дружбе с ним. Он был первым в списке «подарков» этого года.

Казалось бы, он специально появился в моей жизни как раз тогда, когда закрылась еще одна дверь за моей спиной. Он вышел откуда-то сбоку, не оттуда, откуда появляются все, он нашел лазейку, обходный путь, чтобы пробраться раньше, чем кто-то еще, чтобы успеть сесть в тот самый поезд, в котором я с детства езжу одна в своих снах.