Время невысказанных слов

Я приехал в Воронеж, на свою малую родину, и со знакомым по университету режиссером мы случайно набрели на этот разваливающийся театр. Мой приятель, оказывается, ходил сюда, еще будучи ребенком. Он-то мне и рассказал, что здесь уже когда-то существовала труппа, которую организовали сами школьники. Но что они могли? Школьники те выросли, разъехались, расстались с детскими увлечениями, а здание это собрались сносить. Это старый Дом творчества, на что он нужен! Таких по городу еще штук двадцать, одним больше, одним меньше — какая разница. А здание к тому же действительно разваливалось — правда, было легче его снести, чем отстроить и соорудить что-то путное! В общем, я послушал, походил туда-сюда, постоял на сцене, полюбовался на гору пыльного реквизита — вполне пригодного, кстати, если захотеть… А потом нашел маленький горн, местами облупившийся — как в старых советских фильмах, знаешь? И не знаю, почему, но мне так обидно было оставлять его в том старом разваливающемся театре (хотя я и знал, что горн этот пролежал на темной сцене уже очень долго), как будто я оставляю свои детские воспоминания…

Так что ночь я бродил по городу, а наутро вернулся сюда. Позвонил родителям, отсрочив свой приезд на неопределенный срок, и начал шататься по всяким инстанциям, с просьбой не сносить несчастное здание, при условии, что я оплачу здесь ремонт. Надо мной, правда, больше, смеялись поначалу — никто не верил, что я всерьез. Но я — незнакомый до этой минуты с российским бюрократизмом, но обладающий, как выяснилось, всеми признаками русского упрямства — упорно брал этих людей измором. Меня свели с толпой нужных и ненужных людей; я рассказывал им фантастические истории о том, что мечтаю создать здесь театральную любительскую студию для школьников, шатающихся без дела и ввязывающихся во всякие переделки; я хорошо приплачивал, щеголял именами иностранцев, показывал диплом о своем потрясающем образовании, — тут Смирнитский усмехнулся, — и при этом не знал, захочет ли хоть кто-нибудь прийти в эту студию, даже если у меня все получится. Кто я был — малолетний энтузиаст, иностранец-выскочка с сомнительным прошлым — непонятно, зачем мне такому успешному и с такими потрясающими возможностями, околачиваться в российской провинции и возиться с неблагодарными сопляками, которые сами не знают, чего хотят?! Ну уж не по доброте душевной, это точно. А я вдруг понял, что ни одна страна Европы, ни один новый интересный человек не дал мне того, что я нашел в пыльном зале с маленьким горном на пустой сцене. Самоуверенному мальчишке не нужен был фильм, чтобы доказать, что он гений. Ему всего лишь нужен был театр… — мы рассмеялись. — Я тогда четко узнал, чего я хочу и наверно поэтому все и получил. Но получил-то я не готовый дворец с выдрессированными маленькими актерами, нет. Познакомился с людьми, на мой взгляд, намного интереснее взрослых. И тут-то мне, наконец, открылось, зачем я все это делал; зачем так долго упрашивал добрую половину города. И ты, Варвара, сейчас это подтвердила. В который раз, между прочим.

Я повернула голову и внимательнее взглянула на Смирнитского — он раскраснелся, наверно, от своего эмоционального рассказа, глаза его блестели. И уже больше получаса, как ни странно, но он не кашлял.

— Что я подтвердила?

— Что моей целью было не столько откопать и создать кучу талантов, которые должны были пополнить славные ряды актеров и актрис, нет. Я хотел найти ребят с яркими талантами — не обязательно актерскими, ребят неуверенных в себе, потерянных, не знающих, чего они хотят от будущей жизни, и дать шанс понять, как много они могут сделать, если захотят, что они могут ко многому стремиться, что каждый из них имеет эту возможность. И весь ваш выпуск — ты, Марк, Максим, Анжела, Игорь, Вика, Инга и другие — все вы доказали мне, что не зря я все это начал когда-то. Не зря мне нужен был этот разнесчастный театр, который уже несколько лет как не несчастный. И ты заметила, как мало среди вас решили стать актерами? Только Марк. Но все вы очень яркие люди, которые, я уверен, добьются всего, чего хотят. Вы собираетесь все вместе, и никому уже из вас не хочется быть хуже, чем другие.

— Вы рассказали мне это, чтобы я… поняла, что многое могу? — спросила я, после того, как мы помолчали.

— И да, и нет. Еще для того, чтобы ты поняла, что все наши решения, даже сиюминутные, дорого стоят. Как и наши поступки, и слова. И если ты пропустила этот год, то несомненно не зря, как бы тебе не казалось в самые тяжелые минуты, что это так. Значит, так нужно было. Ты сделала и сделаешь много полезного, себе в том числе (нет ничего плохого в том, что человек делает что-то для себя), этим людям, с которыми подружилась, тем, кто заходит в твое кафе с очередной историей и тем, кто приходит в зал смотреть, как ты играешь. Значит, нужно было, чтобы самые талантливые ребята из моей студии-театра придержали коней на этом повороте — несомненно, для того, чтобы в будущем прийти первыми.