Время остановится в 12:05

– Не оставляйте велосипед в подъезде, сейчас много воров, которые снимают колеса.

Бренда резко тормозит и оборачивается.

– Это угроза?

Я ошеломленно хлопаю глазами и отвечаю:

– Конечно, нет. Если бы я был вором, то не стал бы предупреждать вас об этом.

И собираюсь перейти к моей шишке с кровью на голове.

– Чего тебе надо? – яростно шипит она. – Думаешь стрясти с меня бабло, чтобы оградить от своих дружков, да? Рэкетом промышляешь?

Я с возмущением отвечаю:

– Вовсе нет! Просто предупреждаю вас по дружбе!

– Вот только не надо пудрить мне мозги, ладно?

– Слушайте, – говорю я, показывая на себя пальцем, – на мне ведь не написано «Умник»!

Руки Бренды на руле напрягаются, она смотрит мне прямо в глаза. Это ошибка. Огромная ошибка.

– Не написано что?

Я чувствую, как заливаюсь краской. Мне остается только идти ва-банк. Поразить ее совпадением мыслей. Показать, как много у нас общего.

– «Умник». То есть: «Считаю себя очень умным, а тебя – дурочкой».

– Откуда ты это знаешь?

– Ну… сам придумал.

Она отвешивает мне пощечину.

– Так это ты украл мои письма, негодяй! Еще раз так сделаешь, я тебя отколочу, ясно?

И прежде, чем я успеваю что-то возразить, она отталкивает меня, седлает велосипед и яростно жмет на педали.

Ладно. Если мне нужна была еще одна причина, чтобы свалить из этой реальности, я ее получил. То, что сейчас произошло, исправить невозможно. Бренда оборачивается и кричит, что если я только попробую… Звук клаксона мешает услышать продолжение. Какая-то машина, на полной скорости вылетевшая с перекрестка, чудом уклонившись от встречи с велосипедом, останавливается прямо у нашего дома. Распахивается дверца, из машины выскакивает мать и, даже не заглушив двигатель, бежит к двери, крича отцу, что меня арестовала полиция. Ей сказала об этом служащая казино. Она уже битый час пытается с ним связаться… Через двадцать секунд отец прыгает в машину, и та с визгом срывается с места.

Я прячусь за выступ стены, еле сдерживаясь, чтобы не броситься их успокаивать. Но мне больше не хочется вмешиваться в эту жизнь, которая на глазах превращается в кошмар. Бренда тем временем исчезает в своем подъезде с велосипедом под мышкой.

Я закрываю глаза и мысленно вижу настоящего Томаса, который водит ручкой по бумаге, против желания описывая эту череду ужасов. Внезапно голова наполняется болью. Ноги подкашиваются, к горлу подступает тошнота, перед глазами всё плывет. Но я еще здесь. А вдруг полость, которая набухает у меня в голове, помешает моему возвращению в настоящее? Боль не дает думать. Я попал в ловушку. Только профессор Пиктон мог бы помочь мне выбраться из этого слоя пирога. Но как завоевать его доверие, если наше знакомство началось столь нелепо?

Внезапно меня осеняет. Решение здесь, в нескольких метрах, а я о нём даже не думал. Чтобы вернуться, надо всего лишь воспроизвести те условия, которые привели меня сюда. Ручка-хронограф и кусок ивовой коры у меня при себе.

К сожалению, родители умчались меня выручать, заперев дверь. Морщась от боли и задыхаясь, пытаюсь взобраться по водосточной трубе. Я уже забыл, каких усилий мне это стоило, когда я был толстым. Но всё же я добираюсь до окна моей комнаты, которое всегда оставляю полуоткрытым, чтобы избавиться от запаха плесени, и падаю на старый свалявшийся ковер. Стараясь не предаваться умилению при виде своей бывшей детской, я в три прыжка пересекаю ее, скатываюсь с лестницы и бегу в спальню родителей.

Встав на колени, вытаскиваю из-под кровати картонную коробку с моими детскими вещами. Старая ручка по-прежнему лежит между младенческими пинетками, соской и формочкой для куличиков. Но у нее нет рожек-антенн. Я опускаю голову на матрас. Как мучительны эти всплески надежды, сменяющиеся отчаянием. Конечно, ручка не настроена. Ведь это дух Пиктона, поселившийся в медведе, заставил ее выпустить два рога в форме моих инициалов. А пока Пиктон жив, это совершенно обычная ручка. И тут у меня в памяти всплывает фраза. Фраза, которую профессор произнес именно здесь, катая ручку в лапах: «Эта штука со мной разговаривает, и я ей отвечаю».

Стараясь дышать ровно, я воспроизвожу действия медведя и повторяю его слова. Прислушиваюсь к ручке. Проходит несколько секунд в тишине, равномерно нарушаемой грохотом проезжающих грузовиков. А потом я слышу голос, тихий, как дыхание. Он спрашивает мое имя. Я сразу отвечаю. И чувствую, как из колпачка ручки между моими пальцами появляются наросты. Как распускающиеся почки при ускоренной съемке. На них образуется сначала буква Т, потом D. Хронограф ждал, когда я обращусь к нему и назову свое имя. Это не Пиктон сделал ручку волшебной, он только активировал ее, став посредником между нами. Но откуда тогда взялась ее сверхъестественная сила? Догадывался ли отец о возможностях своего подарка?

Ладно, узнаю об этом потом, когда вернусь к себе. Кладу хронограф в карман, задвигаю коробку под кровать и поднимаюсь в свою комнату, чтобы оттуда снова спуститься по водосточной трубе.