Время пепла

Она возвращалась в Долгогорье. Заполуденное солнце постепенно ползло ко дворцу. На улице отвратительно пахло. Кисти рук отекли, и Алис с трудом расцепила кулаки. Казалось, злость лютовала в ней уже не одну неделю. Не вспомнить, когда Алис не была взбешена – ведь даже в промежутках спокойствия ярость все равно кипела внутри, разве нет? Ведь невозможно, чтобы она в одночасье поглотила Алис, загодя не таясь и не взращиваясь в темном углу души.

Сэммиш ее предала. Сэммиш знала, где Оррел, ходила с ним откровенничать, а потом все скрывала. Что ж, она сыщет Сэммиш, и какие бы козни та ни плела, выложит Андомаке всю подноготную, как лопата выворачивает хрущей из земли. Алис дошагала до дома, взобралась по лестнице и отперла дверь. Сейчас она выхватит свечку из ниши, достучится до Андомаки с Трегарро и сообщит все, что знала, но умолчала. И на расчудесную подругу спустят всех псов.

Пепел Дарро лежал, где лежал. К желтому воску посмертного знака ластились солнечные лучи, проникая сквозь щели ставней. Она подошла к тайнику, но шторм в голове и братов ящичек остановили ее. Она присела на лавку к столу. Незнамо почему сбилось дыхание.

Андомака уже спустила на Сэммиш псов, не так ли? Спустила Алис. На Зеленой Горке ее звали маленькой волчицей, но подразумевали собаку.

– Как же я зла, – сказала она, обращаясь к темноте, пеплу и Долгогорью. – Я зла, как никто.

Однако за этим словом скрывалась сотня других чувств. Она была зла и ошарашена. Зла и унижена. Зла и, не понимая чем, пристыжена. Страшно захотелось врезать по коробу Дарро, разбить деревяшку дубинкой, смести на пол прах. Она вскинула руку, не успевая обуздать свой порыв. Но лишь оскалила зубы на посмертный знак.

– Пошел на хер, – прорычала она покойному брату. – Пошел ты на хер!

Она опять подошла к тайнику, но не за свечкой. Вместо этого взяла монеты. Все, что там оставалось. Она потратит каждую из них, если надо, но Сэммиш найдет. Иначе ей не накинуть мокрую тряпку на пожар в голове. Чем платить за комнату, Алис придумает, а если нет, съедет. Неважно, главное как-нибудь все исправить. Как-нибудь остановить.

Она спустилась вниз по темной, как дымоход, лестнице, на ходу хлобыща дубинкой по стенам и наслаждаясь жестоким грохотом и приятной отдачей в руке. Выход есть. В городе существует дорожка, что ведет от нее прямо к Сэммиш, – надо только ту тропу отыскать.

Весною улицы были оживленнее, чем дозволяли зимние холода или летний потливый зной. Цокала пара упряжек, но в основном узкие, гнутые переулки заполняли местные – мужчины, женщины, дети и псы их квартала. Голоса и колеса журчали, подобно реке. Алис миновала поворот к Ибдишу, на минуту становясь той девчонкой, что прибежала сюда в день коронования князя, когда по пятам гнался стражник с мечом наголо и жаждой кровопролития. Казалось, она вспомнила сон.

Широколицая и плечистая девочка лет десяти сидела на корточках у забора. Рядом пристроился худенький белобрысый мальчишка. Большая Салла и Элбрит чем-то обменивались с серьезностью игроков у окна ставок. Большая Салла поглядела на Алис, с недоверием сузив глаза. Алис не останавливаясь прошла мимо.

И в эту минуту она осознала особенно четко, какой дорогой на ней плащ, как искусно выделан кожаный пояс. Даже швы на сапогах кричали о вложенных средствах, о положении в обществе, о могуществе. Покупая одежду, она знала об этом. Хотела специально. Платила немалые деньги. С ощущением, будто вырядилась в маскарадный костюм, Алис прониклась и тем, сколько золота несет в кошельке на бедре. Если бы в возрасте Большой Саллы кто-то сглупил пройтись перед ней с такими деньжищами, она попыталась бы их прибрать, при поддержке команды иль нет. Пускай пробует – тогда Алис разобьет девчонке башку и порадуется. Что говорят о ней эти мысли, она не знала. Знала одно – это правда.

Она представила, как посреди улицы появляется Сэммиш. Почему бы и нет? Долгогорье – их общий дом, а счет переулкам и спускам не настолько большой, чтобы случайная встреча оказалась невероятной. Пекарня, где Сэммиш снимает комнату, всего лишь в паре поворотов отсюда. Коль Алис неохота ни с кем разговаривать, спрашивать, может, стоило бы побродить по окрестностям, пока неизбежное не настанет само… И тогда…

И тогда непонятно. Она схватит подругу и потопает с ней на Зеленую Горку? Далековато идти. Изобьет ее до бесчувствия, приволочет к праху Дарро, а после вызовет Трегарро с подручными? Вполне возможно. Подробности утрясутся потом. Сейчас главное – найти Сэммиш.

«И сделать с ней то, что сделал бы Дарро?»

Эта мысль внезапно прорезалась сквозь мглу и марево, будто на ухо шепоток. Если начистоту, Алис понятия не имела, что сделал бы Дарро на ее месте. Поставить его на это место не получалось никак. И это пугало страшнее всего.

Она свернула на нужную улицу, только теперь сообразив, куда все это время держала путь. В последний раз она проходила тут за пять дней до Длинной Ночи. Снег со льдом той поры растаял, вытек, испарился из памяти.