Время пепла

Узкую дверь явно не смазывали несколько лет. Втулки когда-то вытаскивали и меняли, а ржавчина старой железной задвижки въелась в деревянное полотно. Алис качнула в руке дубинку, примеряясь крепко стукнуть. Помедлила и опустила ее, обойдясь костяшками пальцев.

Изнутри донесся возглас, правда, без осмысленных слов. Кряхтение или ругательство, потом шаги. Мать отперла дверь, встречая Алис пустым выражением лица. На щеке у нее краснел след – отлежала, пока долго и неподвижно спала. Позади темнела комната, и спертый воздух в доме пах застарелым вином.

– Я ищу Сэммиш. Подумала, может, она заходила тебя проведать, – сказала Алис. – Не знала, что ты спишь.

Не уверенная, что мать ее слышит, Алис на мгновение растерялась. На мгновение падающей звездой грянул страх – неужто беда? Неужто мать больна или спилась окончательно? Неужто возраст пожрал ее ум, пока Алис не было рядом? Затем старая женщина пожала плечами и вернулась обратно в темноту дома. Оставив дверь открытой. Поколебавшись, Алис вошла за ней следом.

37

– Как вы помните, она не играла, – сказал Трегарро. – Андомака. Она была равнодушна к игре.

– Могла заинтересоваться впоследствии, – промолвило нечто ее устами. – У меня большой опыт вживаться в различные жизни. Об Элейне а Саль до сих пор ни слуху ни духу?

Трегарро покачал головой. Они сидели в гостиной с окнами на внутренний дворик. Деревянные панели переливались светом, взятом взаймы у солнца, и резьба на них казалась глубже, чем была в действительности. Снаружи пели свои брачные песни птицы, а здесь между ними лежала чистая доска. Существо принялось расставлять красные бусины на своей половине, а прозрачные – перед Трегарро. Капитан стражи Братства Дарис, приобщенный к сокровенным секретам, подождал, пока оно закончит, и сделал стандартный начальный ход. Нить Китамара призадумалась, последовать привычной схеме или рискнуть – и опробовать нечто новое. Через минуту оно отказалось идти на жертвы, положившись на испытанную стратегию. Перемена в одном могла соблазнить его поменять и что-то другое.

Интересным был этот залатанный человек. Оно познакомилось с ним, когда было Осаем, а Трегарро – обычным послушником с востока, но с острым мечом и непоколебимой верностью Братству. Корней он в городе не имел, поэтому был способен на безоглядную преданность. Пока оно населяло плоть мальчика с Медного Берега, Трегарро казался таким же, как раньше. Надо было стать Андомакой, чтобы страж раскрылся совсем по-другому. Мягче, с едким остроумием, которое старался не выпячивать. Трегарро оказался сильным и печальным мужчиной. Оно не знало, то ли так было потому, что Андомака видела подобные вещи более ярко, сродни тому, как ее язык придавал новый вкус соли, – то ли Трегарро относился к ней не так, как к Осаю и мальчику, и после не поменял привычек.

– Однако если Элейна необходима, – произнес Трегарро, – я знаю, как ее вытащить. Ей волей-неволей придется прийти на свое коронование.

Рисуется? Возможно. Люди часто мечтали о тех, кто был для них под запретом, – и даже влюблялись. Если Трегарро приделал к своей голове рукоятку, то у существа, что звало себя Китамаром, не было причин за нее не взяться. Оно игриво наклонило свою женскую головку и смешливо глянуло на него исподлобья.

– Полагаешь, следующий ход – устранение Бирна а Саля?

– Услышьте меня, – сказал Трегарро, двигая бусину. – Я помню ваш совет про терпение. Признаю его мудрость. Но долгогорская девка побывала у нас. Шлялась у алтаря. Вы держались с ней за руки. Мать мальчишки приехала в город, и нет причин полагать, что покинула нас.

– Да, у меня есть враги. Враги у меня были всегда.

– И на вашей защите стоял целый город. Ныне у вас только я и мои люди. Вдобавок я, будто этого мало, прошляпил свой священный долг. Если Бирн а Саль умрет, Элейна пойдет за гробом и сядет венчаться на княжество – и мы будем знать, где она. А если она исчезла и не появится по его смерти, то вы сразу окажетесь во дворце, на законном месте, по праву.

В его новоприобретенной груди что-то встрепенулось при этой мысли. Улыбка сделалась капельку шире. Достаточно, чтобы выказать удовольствие, но не соизволение. Оно блокировало удар своей бусиной.

– Дело может обернуться двояко. Дворец либо обеспечивает безопасность князя, либо нет. На стороне Бирна вся защита, какую ты сулишь мне в будущем. Почему ты решил, что действовать первыми более выгодно, чем выждать, пока он сам не допустит ошибку?

– У меня появилась… идейка. Разработка. Даже если она сорвется, то обойдется нам всего в одну мою жизнь. Не вашу.

– Поведай-ка мне.

По ходу игры он говорил – оно слушало. И скользило разумом по разным слоям услышанного: по замыслу и его изложению; по тому, как доверительно клонился слуга, ведя свою речь, и какие слова выбирал; по игре в политику и насилие, неминуемые, как пропилы в доске, по которым двигались стеклянные бусины. Должно быть, его подточил яд долгой опасности, а может, надоело быть беззащитным или сработал отголосок доверия Андомаки к этому человеку, но в итоге оно признало, что убеждения возымели цель.