Время перемен

25 июля прошла новая встреча глав Госдепа и ЦРУ Дж. Ф. Даллеса и Аллена Даллеса с сенаторами. Основная мысль дискуссии заключалась в том, что «выпадение» Ирака из Багдадского пакта привело к нарушению механизмов безопасности на Ближнем и Среднем Востоке. На фоне кризисной ситуации в Ливане и Иордании Вашингтон не может позволить себе дальнейшую конфронтацию с пронасеровскими силами. Такова была позиция конгрессменов[466].

Жесткая критика в адрес республиканской администрации поступала со стороны демократической партии. «В сложившихся условиях нам недостаточно взывать к Багдадскому пакту и доктрине Эйзенхауэра. Нам нужно выработать принципиально новый подход, выходящий за границы языка “холодной войны”. Только так мы сможем привлечь неприсоединившиеся страны, наладить эффективное сотрудничество и избавить арабский мир от антиамериканских страхов»[467], – подчеркнул молодой сенатор Дж. Кеннеди.

Через неделю посол США в Ираке У. Галлман в беседе с представителем иракского Министерства иностранных дел Джумаром на вопрос о перспективах сотрудничества Ирака и стран Багдадского пакта услышал весьма жесткий по форме и крайне неприятный по сути ответ о том, что «пакт был заключен от имени Ирака по поручению небольшой кучки людей. Пакт никогда не имел широкой поддержки в народе и не получил одобрения народа»[468].

Осознание необратимости политических изменений в Ираке диктовало тактику действий американской стороны. Уже 30 июля во внутренней переписке Белого дома и Государственного департамента фигурировала информация о том, что руководством страны было принято политическое решение о признании нового правительства в Ираке[469].

2 августа 1958 г. США и Британия признали новое иракское правительство А. К. Касема, а король Иордании Хусейн официально отказался от претензий на главенство в Арабской Федерации, которая перестала существовать[470]. С этого момента Вашингтон начинает проведение регионального внешнеполитического курса в качественно новых условиях. Де-факто прекращают свое существование и организация Багдадского пакта, на которую опирались геополитические построения Великобритании и США.

После лета 1958 г. США встали перед проблемой поиска нового политического модуса в регионе, а также нового идеологического подхода к диалогу с ближневосточными элитами. 23 декабря 1958 г. ЦРУ представляет на рассмотрение важный с точки зрения выработки внешнеполитического курса США секретный доклад «Основные характеристики и тенденции в политике СССР, 1958–1963 гг.». В нем аналитики Центрального разведывательного управления говорили о новом «дипломатическом стиле» Москвы: «За вторую половину 1950-х гг. СССР выработал гораздо более гибкий механизм реагирования на новые явления международной жизни. Сегодня для СССР на карте мира нет “темных зон”. В этом смысле после 1955 г. (начало поставок вооружений членами ОВД в регион) Ближний Восток стал для Советского Союза зоной “особого внимания”[471]. Именно в этом регионе Москве предоставлялся шанс реализовать один из своих внешнеполитических приоритетов – укрепление линии разрыва в некоммунистическом мире, конечной целью которого должна была стать дискредитация США и стран Запада в глазах «третьего мира».

Наряду с безусловным укреплением военной мощи, подчеркивалось в докладе, СССР намерен и впредь делать акцент на идеологической сфере международных отношений. Расчет на поддержку формально некоммунистических, но антизападных националистических режимов в период 1955–1958 гг. в борьбе с Западом показал свою безусловную эффективность[472]. По данным ЦРУ, с января 1954 по июнь 1958 г. Москва выдала странам региона в качестве кредитов 1,2 млрд долл. (Сирии, Египту, Йемену), что по сравнению с 2 млрд долл. для стран Варшавского блока за этот же период представляется очень серьезным финансовым инструментом в действиях СССР.

Видение этих проблем из Вашингтона соответствовало действительности. В начале августа 1958 г. на заседании Президиума ЦК КПСС Н. С. Хрущев обратил особое внимание на события на Ближнем Востоке: «Разгром Ирака – это нанесение удара по нашей политике с точки зрения престижа нашей страны. Разгром Ирака – это тогда и разгром Египта и Сирии, это бы отбросило национально-освободительное движение арабского мира. Это главное. <…> Нельзя исключать, что иракское правительство боится коммунистов, не может их игнорировать и по внутренним, и по внешним соображениям»[473].

Выстраивая политические и экономические отношения с новым иракским правительством, американское руководство было вынуждено исходить не только из совершенно новых установок иракского руководства, но и адаптировать свои прежние политические и оборонные интересы в отношении Ирака к новой политической реальности.